Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 10
На снегу розовый свет
– Хочу кровать. Нормальную. Нет, большую. И комнату. Для влюблённых должна быть комната…
– Я бы хотела варить тебе. Что-нибудь вкусненькое. Я бы вкусно тебе готовила, как… себя. Вам, мужчинам, главное – это поесть. Ещё, чтобы было вкусно. И тогда вы можете, действительно, влюбиться в женщину. Примитив. Но с ним нужно считаться. Скушай конфетку, милый. Нет, тебе лучше колбаски. На тебе колбаски.
– Нам нужен необитаемый остров. Комната – это хорошо. Особенно, если она с колбасой и с ванной. Вот жалко, что ты не пьёшь. Не пьёшь совсем?… Говорят, главное – девочку напоить, а потом делай с ней, что хочешь…
– А что ты хочешь?
– Тихо, тихо, милая. Я так часто не могу. Давай лучше про остров. Океания. Пальмы. Коралловый песок. Через десять лет у нас своя деревня. Через тридцать – маленькое государство. И лет сто в нём никто не будет воевать, потому что ещё достаточно крепкими будут родственные связи.
С пальмы я буду сбрасывать тебе кокосовые орехи.
– Пальмы не будет.
– Почему?
– Я не хочу, чтобы ты на неё залазил.
Я изучаю тебя. Мы знакомы уже миллион секунд, но я тебя ещё совсем не знаю. Женщина женщин. Где у тебя эрогенная зона? Здесь? И здесь? И – здесь? Как, и здесь бывает?… Но такого не бывает! Слушай, у меня есть апельсинчик, я его хочу попробовать с тобой. Нет, тебе я, конечно, дам. Я с тобой хочу. Я не глупый. Я маньяк. Нет ничего вкуснее апельсина с любимой женщиной. Вот… На и тебе дольку…
Кровать – это, конечно, хорошо. Но скучно, как-то, по-мещански. И с той стороны она кровать. И с другой она кровать. Ну, как ты, к примеру, представляешь нашу жизнь с кроватью? Вечер, ванная, спальня, исходное положение. Никакого простора для творчества. Ты в троллейбусе пробовала? Представляешь – едешь в троллейбусе…Нет, мне все-таки очень нравится, что ты в троллейбусе не пробовала. И на чердаке. Да, у тебя полное отсутствие сексуального опыта. Я – верю тебе.
За окном зима. Позднее утро. Розовый свет низкого солнца на сверкающем снегу.
– У влюбленных должна быть комната. И я бы принимала гостей. Всех твоих друзей. У нас было бы много гостей.
– И я полгода, нет – год, собирал бы зарплату тебе на вечернее платье. Длинное вечернее платье с разрезами и вырезами. И с маленькими скромными бриллиантами. Я не боюсь, что тебя в нем увидят другие. Я горжусь тобой. Мне нравиться, что у меня такая красивая женщина. Слушай, какая ты красивая…Давай на этом как-то сосредоточимся… Дай сюда одеяло. Отдай, я тебе говорю. Кругом невыносимая жара, а ты, как чья-нибудь любовница в советском фильме – в одеяле. Вот умница. И не прикрывайся. Такое прикрывать стыдно.
Прости, но у меня нет сил долго разглядывать, ты – чудо…
У нас с тобой было две дачи. Две машины. Четверо детей. У тебя два мужа. У меня две жены. Мы угорели в машине. Умерли в один день. Как и хотели. Как и должно быть среди мужчин и женщин, если они друг друга выбрали.
К вечеру все опять стало розовым. И сильнее сжал скрипучие снежинки мороз. Среди пустынного поля стояла машина. Тихо работал двигатель. И в маленькой уютной кабине было жарко-жарко.
Мера любви
Я любил тебя. Любил пылко, страстно, сильно. Так не любят. Так не хотят. Это была болезнь.
Я так хотел, чтобы ты мне изменила. Изменила. Изменила. Изменила. Потому что я сильно и страстно любил тебя. А так нельзя.
От женщины можно сбежать, когда она тебе изменит. Когда изменяет. Замечательный повод! Не подошли характерами. Наскучили тела. С другим, наверное, интереснее. Как узнать, если не попробовать, как с другим?
Я тебя любил. И у меня не было выхода. Уйти, бросить, самому переключиться на какую-то другую женщину, я не мог. Я знал, что это получится у тебя.
У тебя получилось. И так здорово, что даже я не ожидал. Это была и не измена вовсе. У тебя с ним ничего не было. Если не считать… Да, если этого не считать, то ничего, конечно, не было. И ты ему рассказала, как любишь меня. Единственного своего и неповторимого. Неповторяемого. Если не считать, то это была и не измена вовсе. А, впрочем, что нас связывало? Чем мы были обязаны друг другу? Встретясь – шутили. Шутя целовалися. Ничем не обязаны. В мире каждую секунду рождаются и гибнут тысячи связей. Шутя, ты рассказала мне про эту свою почти не связь. Взахлёб, с восторгом и радостью, как только можно рассказывать самому близкому человеку.
Я не упал, не умер. Со мной не случилось истерики. В конце концов, я сам этого хотел. Во рту что-то пересохло. Почему не попить водички? Воды целый графин. Я сам этого хотел. Я представлял, как мне будет легко. И руки и ноги развязаны. То было какое-то чувство вины: обманул – и не женюсь. Ну, в конечном счёте, всё равно выходит, что обманул. А тут – прекрасный случай: вот видишь, сама виновата. Ай-ай-ай, какая бессовестная! И у меня и руки и ноги развязаны. И никакого чувства вины.
Но я тебя любил. Оказалось, что любил, даже с развязанными ногами. Как бы я ни прятал, как бы ни скрывал это от самого себя, я любил тебя. Почему-то я чувствовал, что, хотя 40 лет, это ещё не предел, а, если и предел, то не последний, но… как будто должно было что-то, самое дорогое, потеряться безвозвратно, и я должен отвернуться, не заметить, и даже забыть, что оно у меня было.
Потом ты плакала, говорила, что то, что случилось, совсем не случилось. А любишь ты меня. Но мне-то была какая разница. Мне нужно было тебя бросить, и я дождался уважительной причины. Ах ты, бессовестная! Изменница. А я – свободен. Как пень. Как перст. Как сокол. Хочу – к Людке пойду. Хочу – к Нинке Васильевой. Пока ты плакала, мучаясь угрызениями совести, я ходил по бабам. Самый простой способ разлюбить, забыть женщину – это поспать, либо позаниматься бессонницей с другой женщиной. Я завлёк женщину, кинулся на неё спать, но у меня ничего не вышло. Я думал, что это какая-то ошибка, и кинулся ещё и ещё. Женщина нормальная. Прекрасные пропорции. Совершенная, гладкая кожа. Глубокие глаза. Она мне говорила: «Что с вами?», да, она была ещё и молода, как ты, называла меня на «вы». Была внимательна, тактична и терпелива, даже без меры. Ведь, всё равно, у меня ничего не получилось. И не могло. Я тебя любил. Я любил тебя.
Во всём виновата была, конечно, ты. Сучка проклятая. Пррр-рра-ститутка!..
За всё, что сам я с тобой сделал, я злился на тебя. Тогда, когда у меня ничего не получилось, я побежал к тебе. Я всё-таки побежал к тебе. Я вырвал тебя из тёплого гнезда твоих родителей и трахнул тут же, в подъезде, стоя, осыпая ругательствами и проклятьями.
И были ещё встречи, короткие и безумные, как прыжки в пропасть. Был какой-то восторг предсмертия любви, её сладострастная агония.
Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 10
