– Какие комнаты?
– Вот это миссис Робертс и хочет знать, – упорно продолжал Эванз. Настойчивости ему было не занимать, так как он служил в поместье Уикем еще до того, как теперешний его хозяин сменил детское платьице на штанишки.
Джек рассердился.
– Какие еще гости, Эванз? Разве я кого-нибудь жду?
– Доктора Брамли, сэр. И…
– Брамли?! Преподобный Эдвард Брамли? Родственник отца? – с облегчением воскликнул Джек. Доктор Брамли не может иметь отношения к маленькой нахалке в саду. Это просто совпадение. Отложив книгу, он спросил: – А что, черт возьми, он здесь делает? Собирается у нас остановиться?
– Э… да. Молодая леди, кажется, думает…
– Молодая леди? Эванз, возможно, ты забыл, что преподобный Брамли старше моего покойного отца. Конечно, если законы природы изменились… – Он замолк и похолодел от ужаса. А вдруг доктор Брамли и эта наглая особа, которую он встретил в саду?..
– Нет, сэр, – утешил его Эванз. – Законы природы не изменились. Мисс Брамли – его дочь.
Услыхав это, Джек все же усомнился в устойчивости законов природы. Он смутно помнил, что доктор Брамли был рассеянным, непрактичным ученым и закоренелым холостяком. Единственные женщины, пробуждавшие его интерес, являлись героинями греческих трагедий. Представить себе, что доктор Брамли произвел кого-нибудь на свет, было просто немыслимо.
– Боже мой! И они остановились у нас?
Мысленно он уже готовил слова извинения.
– Да, сэр. Пригласить доктора Брамли?
– Давно следовало это сделать!
Эванз быстро вышел, но Джек успел заметить улыбку на лице дворецкого. Интересно, почему неожиданный визит пожилого священника так развеселил Эванза? Джек осторожно поднялся на ноги.
Почти тут же дверь распахнулась.
– Доктор Брамли, – объявил Эванз.
Первой мыслью Джека было, что дальний родственник почти не изменился. Все такой же маленький, худой, с рассеянной улыбкой. Морщин, правда, стало больше, а волос – поменьше.
– Доктор Брамли, как приятно вас видеть, сэр. Прошло, должно быть, лет двадцать пять с тех пор, как вы были здесь в последний раз.
Старик, не мигая, смотрел на Джека.
– Господи! Вы ведь Джек, не так ли? Вы очень похожи на вашего дорогого батюшку.
Джек улыбнулся.
– Рад это слышать. Что привело вас сюда, сэр? Устраивайтесь у камина. Вы, наверное, продрогли.
– Да, признаюсь, что в двуколке было немного холодно. Да и на крыше пассажирского дилижанса не намного теплее. Но там по крайней мере у нас был багаж. А, вот теперь лучше! – Он протянул руки к огню.
– Двуколка! Дилижанс! Какого черта вы там оказались? И причем здесь ваш багаж?
Доктор Брамли рассеянно посмотрел на Джека и потер ладони.
– Дилижанс? Право не знаю, милый мальчик. Обо всем позаботилась Крессида. Ей даже удалось уговорить хозяйку, чтобы мне постелили постель в курительной комнате. А что касается багажа, то хозяйка настояла, чтобы мы все оставили в трактире.
– Крессида? – громко спросил Джек, а остальное произнес мысленно: «А как понимать постель в курительной трактира? Боже праведный!»
– Вы не знакомы с Крессидой? – Доктор Брамли недоуменно сдвинул брови. – Хм… Двадцать пять лет говорите?.. Думаю, что не знакомы. Ей только девятнадцать… или двадцать? Ну, неважно. Двадцати пяти еще нет, в этом я уверен.
– И она – ваша дочь?
А где же, черт возьми, провела ночь она? Доктор Брамли непонимающе заморгал.
– Ну, да… У меня есть все причины полагать, что она – моя дочь.
– Полагать? – Даже принимая во внимание рассеянность старика, Джек был совершенно потрясен. – Ради бога, как все это произошло?
Доктор Брамли воспринял вопрос буквально.
– Э… а… ну, в общем, обычным путем. – И окинул Джека на удивление пронзительным взглядом. – По крайней мере уж вам-то это известно.
Джек почувствовал, как краска заливает ему щеки. От недосыпания и ноющей боли в плече у него, очевидно, помутился рассудок, если он задал священнику такой возмутительный вопрос.
А гость тем временем продолжал:
– Да. Я немного ошибся в расчетах. Не ожидал, что это произойдет столь быстро… и… э… просто…
Лысина доктора Брамли стала малинового цвета. Джек засомневался, что виной тому жаркий огонь, и перевел разговор в несколько иное русло:
– Я не знал, что вы женились, сэр.
– Я не собирался, но у Амабель были большие неприятности – девушку выгнали со службы… только потому, что молодой негодяй стал ее домогаться… А мне все равно требовалась экономка… поэтому брак оказался самым лучшим выходом из положения.
Единственное, что Джек смог понять из сказанного, – доктор женился из жалости.
– Кто это – Амабель?
– Амабель? – Брамли удивился. – Разве я не объяснил? Она была моей женой. Умерла, бедняжка. – Он покачал головой и добавил: – Она – мать Крессиды.
Джек спросил:
– Где она теперь?
Доктор Брамли выглядел совершенно сраженным.
– А… в могиле, мой мальчик. Разумеется, в могиле. Я отслужил панихиду. Всем занималась Крессида.
Да, подумал Джек, дражайший родственник ни на йоту не изменился за прошедшие двадцать пять лет.
– Я… хотел спросить, где Крессида? То есть, мисс Брамли?
– А! – с видимым облегчением произнес старик. – Она куда-то исчезла. Видите ли, я задремал в гостиной – у камина было так тепло. А когда слуга пригласил меня к вам, она отобрала у меня свой плащ и исчезла.
– Отобрала плащ? – Этого Джек понять не мог.
– Да. Она отдала его мне, когда мы ехали в двуколке. Насильно закутала меня. Представляете? Священник в красном плаще. Ужасно глупо!
Джек подавил улыбку. Вот бы взглянуть на это зрелище! Но, по крайней мере, у негодной девицы хватило ума укутать бедного старого отца. А вот здравого смысла, чтобы нанять более подходящую карету, чем двуколка, у нее не нашлось. Что касается поездки из Корнуолла на крыше пассажирского дилижанса зимой, то об этом он с ней еще поговорит. И багаж она где-то оставила…
– Сэр, почему, скажите на милость, вы мне не написали? Я с радостью выслал бы за вами карету прямо в Корнуолл.
Доктор Брамли изумился.
– Но я писал. Это я помню… Возможно письмо затерялось. Вам лучше спросить Крессиду, мой мальчик. Такими делами занимается она.
Мисс Крессида Брамли сидела на полу у камина в гостиной, куда ее привел суровый на вид дворецкий. И зачем только они уехали из Корнуолла?
Почему мужчинам достаточно бросить на нее всего один взгляд, чтобы решить – с такой можно не церемониться? Наверное, из-за веснушек, вздернутого носа или, может быть, из-за рыжих волос?
