Остальные во главе с Ричардом продолжали идти вперед.
— Тебе не стоило таскать такие тяжести, — сказал он Кейт, шагавшей рядом. — Это не женское дело.
Она вызывающе засмеялась:
— А что — разве контрабанда вообще женское дело?
— Нет, конечно. Но я лучше помолчу, ведь ты не придерживаешься правил, обязательных для женщин.
Обязательные для женщин правила — что это такое? Повинуясь этим правилам, ты всегда садишься позади мужчины, готовишь ему пищу, нянчишь его детей, обслуживаешь его, во всем ему уступаешь, признаешь его своим полноправным хозяином. Но это не для нее. Если Ричард это уяснит, они смогут быть счастливы… когда настанет пора подумать о браке. Зачем Ричарду, которого ей приходилось за руку вытаскивать из мира грез, навеянных ему книгами, пресная, беспомощная подруга, которая станет спрашивать у него совета по любому поводу?
Кейт ближе придвинулась к нему и, когда они вышли из тени деревьев, вгляделась в его четкий красивый профиль, мысленно дополняя картину неразличимыми в темноте деталями — каштановыми волосами, глазами цвета лесного ореха, крупным соблазнительным ртом. Сапоги Ричарда были начищены до блеска, шейный платок завязан так аккуратно, словно он собрался танцевать на балу, а не руководить преступной шайкой. Раньше Кейт постоянно вышучивала его франтоватые костюмчики, тогда как сама обычно напяливала на себя платье кое-как, не глядя в зеркало. Он платил ей той же монетой, дергал за волосы и говорил, что никто не возьмет ее в жены, если она не перестанет вести себя как мальчишка-сорванец.
Повзрослев, Кейт вспомнила его слова. И теперь одевалась в платья с широкими юбками и корсажами с глубоким вырезом. Этот фасон вошел в моду в шестидесятых годах и очень нравился Ричарду. На золотой цепочке она носила крестик, принадлежавший его матери. Этим крестиком он обручился с ней однажды летним днем, в розовом саду за усадебным домом. Тогда ей было десять, а ему тринадцать. Его робкий неуверенный поцелуй пришелся ей в ухо.
Никто из них больше не заговаривал об этом эпизоде. Но Кейт хранила воспоминание о нем в глубине души, а с крестиком не расставалась ни днем ни ночью. Она полагала, что вскоре Ричард снова заговорит об этом. Летом он станет совершеннолетним и тогда попросит ее руки. С кем же еще ему захочется провести вместе всю жизнь, как не с подружкой детства? До сих пор Кейт была спокойна. Страсть еще не коснулась ее своим крылом, любовь для нее была нежной дружбой. Она была счастлива, потому что Ричард всегда находился рядом и нуждался в ней.
Наконец они достигли массивных чугунных ворот Соколиного замка. На высоких столбах по обе стороны ворот восседали каменные соколы. Кейт и Ричард подождали, пока десятеро мужчин заведут своих лошадей на лужайку с влажной от росы травой. Остальные верхами тронулись в свое опасное путешествие, шепотом распрощавшись с товарищами.
Кто-то отпускал шутки, кто-то чертыхался, кто-то помалкивал, как пастух Сайлас. Ричард и Кейт вошли через ворота в парк. Под их ногами зашуршала листва, потревоженные олени вскинули голову и стремительно ускакали прочь. За деревьями забелела березовая роща на склоне холма.
Мужчины остановились. Сайлас прошел вперед и осторожно, чтобы по склону не покатились камешки, раздвинул заросли ежевики. Рослый Джесс Тернер, хозяин гостиницы, зажег фонарь. Скупой свет озарил вход в пещеру, начинавшуюся сразу за кустарником. Не говоря ни слова, мужчины разгрузили каждый своего пони, встали в ряд вдоль зарослей и, ловко передавая друг другу бочонки, сложили их в пещере. Заросли сомкнулись и снова надежно скрыли вход в нее от посторонних глаз. Фонарь погас. Мужчины сели верхом на своих лошадок и направились назад к воротам.
Именно Кейт заметила за деревьями свет, лившийся из распахнутой двери дома. Она дернула Ричарда за рукав и услышала, как он быстро втянул в себя воздух.
— Всем замереть на месте, и ни звука, — велел он свистящим шепотом.
Все застыли в напряженном ожидании под густыми ветвями старых деревьев. По двору заметался фонарь. При его свете можно было разглядеть силуэты двух лошадей. В дверях замелькали какие-то фигуры, раздались возгласы, потом по аллее застучали копыта.
— Таможенники, — пробежал по маленькой группе испуганный шепот.
— Ричард, что могло случиться?! — сдавленно воскликнула Кейт.
Ричард не ответил. Он всегда боялся этой минуты. Целый год они были целы и невредимы, занимаясь под его предводительством рискованным делом, и вот теперь…
Ричард никогда всерьез не думал о возможности того, что в один прекрасный день ему придется отдать приказ применить оружие. И сейчас драки не будет. Их дюжина против двоих. Доверившимся ему людям в случае ареста грозит виселица или ссылка, но хозяин этой усадьбы, его друг, превыше всего настаивал на том, чтобы не допустить кровопролития.
Словно во сне Ричард услышал, как щелкнули взведенные курки. В ухо ему проговорил взволнованный голос Кейт:
— Ричард, командуй! Они совсем близко.
Но он всего лишь смог ответить:
— Нам нельзя стрелять. Я дал слово сэру Чарльзу.
— Значит, нам всем придется идти на виселицу? — глухо воскликнула она. — Давай сюда твой пистолет. — Она вытащила его пистолет из кобуры. — Может быть, стрелять и не придется. Кажется, они… слышишь?
Два голоса, принадлежащие очень пьяным людям, затянули непристойную песню. Стук копыт стих. Всего в нескольких ярдах от замершей в молчании группы контрабандистов раздался недовольный голос:
— Черт, где-то потерял стремя. Тише, скотина, не то я свалюсь.
За деревьями тихо заржала лошадь.
— Что это? — спросил тот же голос, и два всадника проехали совсем близко от нарушителей закона. Один засмеялся, но его смех перешел в икоту.
— Чья-то шутка. Или призрак — призрак сэра Чарльза.
Кейт пристроила пистолет на плече Ричарда. Он знал, что она чувствует, насколько напряжены его нервы. Его сердце стучало так громко, что оглушало, грозило разбиться о ребра. Эта девушка, сидевшая сейчас позади него на лошади, еще не вовлекала его в такую опасную переделку. Он смутно припомнил слова, которые она совсем недавно произнесла. Она словно бы повторила их снова, уверенно, не ожидая возражений: «Я сделала из тебя мужчину».
Он рывком распрямил плечи, прерывисто вдохнул. И взял из ее руки пистолет. Таможенники по-прежнему спорили в аллее. Джесс Тернер нетерпеливо задвигался, бормоча себе под нос угрозы.
— Тихо, — прошептал Ричард. — Они нас пока что не заметили.
Он чувствовал, насколько напряжены все вокруг, как сжимают пальцы рукояти пистолетов и дубинки. Снова совсем рядом раздался взрыв пьяного хохота. Человек, заговоривший первым, заявил:
— Я нашел стремя! Подумать только, оказывается, оно все время было у меня на ноге. Давай-ка поспешим. К рассвету нам лучше оказаться отсюда подальше.
Их нестройное пение вскоре стихло за воротами. Двенадцать человек облегченно вздохнули темноте. Двенадцать проклятий полетели вслед за таможенниками. Кейт рассмеялась немного нервно.
