Ну, вот, час прошел. Можно уже подойти.
А вдруг сегодня что-то изменится? Вдруг ее там не будет?
Задержав дыхание, ужасно волнуясь, я подхожу к окну. С облегчением и разочарованием выдыхаю — стоит и смотрит. Ничего не изменилось. Что ей от меня нужно? Чего она хочет?
Стоит и смотрит. Видит она меня или нет? Взгляд отрешенный, но в то же время невыносимо пристальный. Хочет сказать, что я ошибся, сделав ее прототипом цветочницы? Ей предназначена совсем другая роль, и потому Алина мешает дописать роман?
А вот нет же! Допишу! Ей назло! И не буду ничего менять.
Я отошел от окна, грубо прервав сеанс гипнотических взглядов, сел за компьютер, взялся перечитывать неоконченную главу с твердым намерением продолжить работу во что бы то ни стало. Но как только дошел до слов: «Звонок. Громко и резко», — как действительно услышал звонок в дверь. И обрадовался: ну вот, наконец-то! Все возвращается, действие обрело звуки — мой герой и я слились воедино. И стал читать дальше, предвкушая работу, но звонок не умолкал, хотя герой мой уже спрыгнул с балкона на улицу и, по идее, никаких звонков больше слышать не мог. И тогда я понял, что звонят в мою дверь. Это ко мне, а не к нему пришли. И, конечно, это она пришла, девушка Алина. Обиделась, что я не досмотрел представление, и решила нанести новый удар: явиться с визитом. Ну, что ж, когда-нибудь это должно было произойти — разговор с фантомом рано или поздно должен был состояться. В сущности, ничего страшного, случаются вещи и похуже.
Я не боялся, когда шел открывать, честное слово. Я даже почти не волновался, проигрывая в голове сцену нашей встречи. И руки мои почти не дрожали и довольно быстро справились с замком. Я был готов ко всему, но меня все же перехитрили. На пороге стоял молодой человек. Абсолютно незнакомый. Такого обмана я не ожидал. Потому что этот молодой человек ни в один мой сюжет, ни в прошлый, ни в настоящий, не вписывался. Назвавшись курьером, он протянул маленький яркий сверток.
— Вы — Иван Молчанов? — запоздало спросил он — сверток был уже у меня в руках.
— Да, — неуверенно сказал я, словно сомневаясь в своем имени.
— Подарок от вашего поклонника! — проговорил он, как мне показалось, насмешливо, дал расписаться в квитанции и исчез.
Сверток, яркий, как куски шелка моей цветочницы на балконе, обжигал руки. Я явственно ощущал, как ладони покрываются волдырями. Отшвырнуть этот дьявольский подарок и уйти в комнату, сбежать, сесть за компьютер и попытаться продолжить работу… Все очень просто. От него так легко избавиться обычными, реальными действиями. Когда я вернусь, сверток исчезнет. Потому что, конечно же, никакого курьера не было. Все очень просто…
Но я не ушел в комнату — любопытство пересилило. Осторожно, чтобы не измять, открепил бант, аккуратно, чтобы не порвать бумагу, отлепил скотч. Под оберткой оказалась оклеенная черным бархатом коробочка, нечто вроде футляра для ювелирных изделий. Странно! Я открыл коробочку — на красной шелковой подкладке лежала какая-то карточка. Подарочный сертификат, вот что это такое. Сертификат на приобретение товаров в магазине итальянской одежды «Si o no»[1].
Но что это может означать? Мне назначили встречу? Или это обыкновенный подарок?
Узнать я смогу, только если посещу магазин. Все действительно очень просто. Вот только одна загвоздка: этот магазин — итальянский.
* * *
С Италией меня связывали давние, необычные, почти интимные отношения. Это было похоже на постыдную любовную связь, которую хочешь забыть, изжить навсегда.
Забыть и изжить я пытался. На протяжении своей жизни несколько раз. Но она, как отвергнутая навязчивая любовница, снова и снова возвращалась. И был момент, когда я махнул рукой, решив, что, значит, предназначена она мне судьбой. Но она слишком быстро и беспардонно расположилась в моей жизни, заняла ее целиком, повсюду разбросала свои вещи.
Это было давно, лет восемь назад. Произошло случайно: я шел по улице и уперся взглядом в рекламный щит: «Итальянский язык за три месяца. Новейшая совершенная методика обучения». На курсы я поступил в тот же день, а через три месяца… Как и было обещано, итальянским я овладел, методика действительно оказалась совершенной. Или сказалась та самая странная связь с этой страной? Не знаю. Во всяком случае, теперь я мог бы с легкостью объясниться с любым итальянцем в любой ситуации. Да что там! Я несколько раз ловил себя на том, что думаю по-итальянски и даже двигаюсь по-итальянски, жесты у меня стали итальянскими. И внешность моя изменилась. Я купил себе черную широкополую шляпу… И пристрастился к «Барбареско»[2]. Тогда-то я и начал писать свой первый роман — по-итальянски начал, совершенно неосознанно. И испугался, поскорей закрыл итальянскую тему. Не знаю, чего, собственно, я так испугался. Впрочем, мне ведь все время было как-то не по себе, все три месяца посещения курсов и потом, когда я вживался в этот итальянский образ. Начало романа я переписал по-русски и больше никогда не возвращался к итальянскому. Не знаю, помню ли хоть слово. Не хочу проверять.
Долгое время Италия никак о себе не напоминала, и вот, кажется, опять началось. Магазин итальянской одежды…
Я вернулся в комнату, подошел к окну. Девушка Алина шла по дорожке, уходила прочь от моего дома все дальше и дальше. Мне стало грустно, захотелось ее догнать. Я представил, как иду за ней следом, и вдруг совершенно отчетливо увидел, что так уже было когда-то. Она шла впереди, я — за ней. За ней, но все же впереди нее. И числа из ночного кошмара тяжело заворочались у меня в голове. А в следующий момент я понял: и числа, и эта девушка связаны с Италией.
Идти ли в этот магазин или не стоит? Мне и выбрать там нечего. Костюм? Галстук? Пальто? Я не ношу такой тип одежды, а широкополая черная шляпа у меня уже есть. Да разве дело в этом? Разве в магазин мне нужно пойти, чтобы там что-то купить?
Я отошел от окна, проводив Алину взглядом. Открыл ноутбук. На странице недописанного романа оставил записку: Ушел в «Si o no». Не знаю для кого, живу я один, — и стал собираться.
* * *
На улице шел дождь, а когда я смотрел из окна, небо казалось безоблачным. Дворовая дорожка опустела: девушки там больше не было. Я сразу же промок насквозь, потому что не захватил зонтик. Брел, втянув голову в плечи, мерз и отчего-то жутко тосковал. Мне хотелось плакать, мне хотелось умереть, а вернее, просто перестать жить, перестать двигаться, перестать мерзнуть. Я не знал, где находится этот итальянский магазин «Si o no». В сертификате был указан адрес, но название улицы мне ни о чем не говорило.
Так я и шел наугад, растерянный и подавленный, представляя, что нахожусь вовсе не на улице, а в темном, душном, бесконечном коридоре, из которого вряд ли удастся выбраться. Числа, как черные мушки, плясали перед глазами, предвещая несчастья. Я встряхнулся, прогоняя наваждение, и тут увидел, что навстречу мне идет человек, которого я хорошо знаю. А в следующий момент понял, что одно наваждение сменилось другим: этот человек — мужчина из голубовато-серого сумрака, обитатель гостиницы моих ночных кошмаров.
