В конце концов, даже не похоже, что он вообще думает о ней. Каждый раз, когда она смотрела на него, он обязательно с кем-то флиртовал. Вчера вот взял да и поцеловал Саммер Кори, наследницу одного из самых больших состояний в мире, яркую, красивую и известную своей испорченностью, а потом из-за нее же подрался со своим собственным боссом.
Сара взглянула на Патрика снизу вверх, когда брала ложку с шоколадным шаром, и увидела, как его синие глаза изучают ее тарелки. Сам он мог подготовить полсотни тарелок так быстро, что за это время средний мужчина не успел бы бросить быстрый взгляд на грудь женщины, притворяясь, что смотрит ей в глаза.
Все в Culinaire[12] едва не спятили от ревности, когда узнали, что Сару будет учить Патрик Шевалье. Это было чудо, привилегия. Патрик сам предложил ей такой шанс после мастер-класса, который проводил в Culinaire. Сара до сих пор не может понять, какой потенциал он разглядел в ней, но теперь она, наверное, разочаровывает его по пять тысяч раз на дню – каждый раз, когда у нее что-то получается не так.
Она знала, что на самом деле Патрик не считает ее красивой. Тем более что он умирал от безответной любви то к девушкам, стоящим за стойкой регистрации, то к помощнице директора отеля, то к самому шефу Леруа – даже довольно часто клялся им всем в любви. Просто Патрик пытался заставить Сару чувствовать себя комфортно и делал это с теплом и легкостью. Надо признать, только он один умел помочь перенапрягшейся, сверхперфекционистской кухонной команде продержаться в течение всего каторжного дня. Сара так сильно ощущала его поддержку, что каждая мышца в ее теле хотела вскрикнуть от облегчения всякий раз, когда он появлялся в поле зрения. От его внимания ей становилось столь же приятно, как от погружения в джакузи. Как было хорошо! Поначалу. А потом Сара уже не могла не думать о Патрике. И через некоторое время поняла, что на самом деле важна для него не больше, чем самый обычный щенок. Эта мысль начала грызть ее. И теперь Сара ненавидела Патрика.
Да, ненавидела, но подняла ложку, поднесла к губам, и шар с облачком и карамелью очутились у нее во рту.
Карамель хрустнула, горькая и сладкая одновременно. Мягкое ласковое облачко оказалось ванильным. Эти ощущения на мгновение уступили место вкусу шоколада – он вырвался из шара, стоило лишь нажать языком – и потом смешались в нахлынувшем экстазе. Сердечку же очень хорошо удалось спрятаться за порывом первых ароматов. Можно было бы даже совсем забыть про него, если бы не слабый пикантный намек на нечто неуловимое и волшебное, да и тот через секунду исчез.
– Ну, как? – Патрик отодвинул три, четыре, пять тарелок. Пять? Пять из двадцати, которые Сара успела подготовить? Но чем отличаются те, которые не были достаточно хороши, от тех, которые он оставил? Почему она не видит этого? – Уже испытала оргазм? Или еще осталось желание чего-то большего? – Опять эта его плутовская улыбочка! – Не стесняйся, говори, если я не возбуждаю тебя безоговорочно, Sarabelle.
Она сжала губы, но им, конечно, действительно хотелось, чтобы каждый попавший в них кусочек доставлял наслаждение. Патрик всегда поддразнивал Сару, но и побуждал ее анализировать каждый нюанс текстуры и аромата, заставляя развивать такие же совершенные навыки, какими обладал сам, даже если ей они казались далеко за пределами ее возможностей.
– Сразу и не скажешь, – медленно проговорила она. – Чувствуется провокация, скрытая под теплотой. Будто затаившееся сердце сейчас встрепенется и захватит тебя, а ты такого вовсе не ожидаешь.
В последующую секунду произошло много событий. Брови Патрика взлетели, и он с некоторой враждебностью взглянул на преддесерт, будто тот каким-то образом предал его. Сара облизала губы, желая напоследок почувствовать вкус необычного, замечательного сочетания карамели с шоколадом. Притворно ленивые глаза Патрика остановились на ее губах, но через миг Патрик повернулся, поймал commis[13], идущего мимо него с подносом стаканов, прошедших предварительную подготовку, и постучал по нескольким из них, чтобы их подготовили заново.
– Мне нравится. – Сара запнулась. Она знала, что ей не полагается приставать к шеф-поварам с вопросами. Но Патрик всегда поощрял ее. Всегда ясно давал понять, что она может спрашивать его о чем угодно, и, даже если вопрос оказывался глупым, Патрик всегда отвечал нежно и легко, одобряя уже одно то, что Сара интересуется. – Но шоколад на преддесерт? Я думала, замысел в том, чтобы подать что-то абсолютно отличающееся от остальной части меню, а на десерт, наверное, тоже будет шоколад? Вдобавок, преддесерт так… сладок. Разве у него не должен быть более чистый, легкий аромат, чтобы мы подготовились к чему-то большему? Ну, м-м, к настоящему оргазму.
Выражение глаз Патрика на миг стало комичным, а может, и что-то другое промелькнуло в его взгляде – ведь ему наконец-то удалось заставить ее выговорить слово «оргазм». Она же смотрела на него непоколебимо серьезно, отметая малейший намек на сексуальный подтекст беседы. Она не сомневалась, что он легко сможет уговорить ее заняться сексом, если ему вдруг наскучат другие женщины или с ней ему покажется просто удобнее. Но она должна работать под его руководством, и уж ей-то ничего не будет легко и просто.
Опять озорная усмешка!
– Sarabelle, ты же знаешь, со мной ты не обязана испытать только один оргазм. Разве я не говорил? Мы можем начать с одного маленького и затем перейти к тому, что побольше. Один за другим, если захочешь. Если только ты готова позволить дать тебе несколько… – Он без колебания поместил ее ложку в свой рот, и взгляд его стал одновременно и пылким, и томным. Даже ленивым, полностью поглощенным вкусом, который он ощущал у себя во рту. – Разных разностей, которые можно пробовать на вкус, – после крошечной паузы добавил он, будто только что вспомнил. И глаза его засияли прозрачной, чистой невинностью!
Она же просто смотрела на него. Прямо и серьезно, упорствуя и не отступая.
Патрик подмигнул, сложил в стопку отбракованные тарелки и отодвинул их.
– Теперь дай покажу тебе фокус, Sarabelle. Увидишь, как просто и легко все получится с этими тарелками.
О нет. О, конечно же, да. Она каждый раз жаждала этого.
Патрик обошел вокруг рабочего стола с обычным непринужденным изяществом, ничем не напоминавшим о том, как быстро и точно он может двигаться. Возможно, он и сам уже этого не помнит. Он вырос в этой обстановке. Кто знает – возможно, для него все движения в мире кажутся замедленными и расслабленными.
Теплота окутала ее тело сзади.
– Вот так, Sarabelle. – Его голос, казалось, прошел поверх ее головы, ласково коснувшись волос. Длинная рука Патрика легла рядом с намного более короткой рукой Сары, и она почувствовала его мускулы через два слоя толстой ткани, из которой сшиты их поварские куртки. У него была сильная рука, как у фехтовальщика, но такого, кто фехтует без отдыха по шестнадцать часов ежедневно. Его щека устроилась рядом с ее щекой. Исполосованная золотом бронза его волос щекотала Саре висок, и прядь зацепилась за дальний край ее ресниц. И на секунду, пока он был так близко, его теплый мужской аромат проник сквозь благоухания лимона, сливок, ванили, корицы, шоколада, земляники и свежеизмельченного миндаля – сквозь настолько густые наслоения запахов, что даже человеческому поту редко удавалось перебить их. – Расслабься.
