Очнулась Саманта от бьющих в окно ярких солнечных лучей, и тут же новые, куда более оптимистичные, чем прежде, мысли, ворвались в ее сознание.
Она будет жить и сделает все возможное и невозможное, чтобы не только поправиться, но и стать не менее красивой, чем ее мать. Она поедет в Калифорнию, в Сан-Франциско. Там лучшие во всей Северной Америке клиники пластической хирургии, и там ей обязательно помогут. Она не отдаст матери бабушкины серьги, а продаст их, как и те акции, что купила два года назад. А если этого не хватит, возьмет кредит в банке. Ей сделают новое лицо, и тогда уже никто, даже ее мать, не сможет сказать, что она урод, который не заслуживает счастья!
С этими мыслями Саманта вновь заснула, и спокойная улыбка на ее губах была словно отражением ее новых, не имеющих ничего общего со скорой смертью мыслей.
Глядя на изуродованное осколками лицо Саманты, Дэн Кингсли, ее лечащий врач, никак не мог понять, что чувствует сейчас эта девушка. Неужели она не понимает, как обезображено ее лицо? Или это спокойствие — следствие перенесенного шока? Может, все же назначить ей консультацию у психиатра? Или хотя бы занятия в группе, где рядом с ней будут такие же, как она, люди?
В принципе, он мог бы выписать ее уже через неделю, но что-то удерживало его от этого шага. Эта девушка напоминала ему бомбу с часовым механизмом, способную взорваться в тот самый момент, как только окажется за пределами клиники.
Саманта ответила на все вопросы мистера Кингсли и едва дождалась, когда он покинет ее палату. Как только дверь за доктором закрылась, она подошла к висевшему возле умывальника зеркалу. За время, проведенное в клинике, она уже свыклась со своим новым отражением, и тем не менее всякий раз неприятная дрожь пробегала по телу, стоило ей увидеть пересекающие лицо красные, припухшие рубцы. Но та сила, что появилась в ней, когда она услышала слова матери, заставляла ее без страха смотреть вперед, в свое такое уже скорое будущее.
Глава 2
Саманта попросила таксиста подъехать к самому дому, выскользнула из едва остановившегося автомобиля и спустя минуту была уже под надежной защитой родных стен. Оставив в холле сумку с вещами, она прошла в гостиную и долго сидела там, вслушиваясь в тишину. Этот дом она купила на доставшиеся ей в наследство от бабушки деньги, и долгое время он был для нее крепостью, в которой она пряталась от всех сложностей окружающего мира. Но теперь она готова была покинуть эту крепость и, мысленным взором окидывая каждую комнату, прикидывала, сколько может выручить за дом. По ее подсчетам выходило не так уж и мало. Вместе с серьгами и акциями «Дженерал моторс» и «Пасифик эйрлайнз» должно было хватить не только на операцию, но еще и на вполне безбедное существование как минимум в течение пяти лет после нее.
Несмотря на то что она отсутствовала всего месяц, в доме чувствовалось жуткое запустение. Отдохнув немного, Саманта принялась за работу. Необходимо было не только очистить дом от пыли, но и начать упаковывать вещи. Кое-что следовало отдать на распродажу, что-то раздать соседям, что-то отправить в Красный Крест. Все заботливо сохраненные бабушкой игрушки она решила подарить маленькой Энни, дочке Лесли, а самой Лесли отдать розовую блузку, которую та заставила ее купить на проводимой единственный раз в году распродаже у Сакса. Вскоре к блузке прибавились два летних костюма, которые она так ни разу и не осмелилась надеть, и кресло-качалка, в котором так любила качаться Энни. Для мистера Адамса, чей дом находился справа от ее, она отложила несколько книг и красивую настольную лампу, которая, она знала это наверняка, очень ему нравилась. В новую жизнь Саманте не хотелось брать ничего, что напоминало бы ей о прошлом, но, не устояв, она все же отложила в сторону несколько вещиц, с которыми были связаны приятные воспоминания.
Провозившись до вечера, она не заметила, как проголодалась, но, заглянув в холодильник, поняла, что не может рассчитывать даже на самый скудный ужин. Она чуть было не взвыла от злости. Выйти из дома, сесть в машину, проехать два квартала до ближайшего супермаркета — все это было возможно для кого угодно, но не для нее. Позволить людям глазеть на ее обезображенное лицо и говорить, что бедняжка мисс Ховард похожа теперь на персонаж из триллера? Нет, это было выше ее сил. Можно, конечно, попросить Лесли помочь ей, но в доме напротив не было света, и, решив обойтись без ужина, Саманта поднялась к себе в спальню.
«Какое счастье, что я не замужем, — подумала вдруг она, увидев свое ставшее уже привычным отражение в двери встроенного шкафа. — Муж точно бросил бы меня. Если я сама с трудом выношу этот кошмар, то справедливо ли было требовать чего-то от него?»
Она уткнулась в подушку и долго плакала, вспоминая все, что произошло с ней за последние два месяца. Казалось, с того дня, как она попала в аварию, прошло по меньшей мере сто лет — так неузнаваемо изменилось не только ее тело, но и душа.
Интересно, как отреагировали бы все в офисе, если бы увидели ее в таком виде? Она с облегчением вспомнила, что никогда больше не вернется туда, а значит, нечего об этом и думать. Та Саманта Ховард, которую они знали, умерла, но уже совсем скоро родится вновь, и впереди у нее будет новая, полная удивительно счастливых событий жизнь.
С трудом заставляя себя не отводить взгляда от обезображенного лица подруги, Лесли Мейз едва воспринимала доносившиеся до нее слова. Нет, она знала, конечно, от мистера Кингсли, что у Сэм сильно пострадало лицо, но то, что она увидела, не шло ни в какое сравнение с ее предположениями. Хорошенькая, как картинка, Лесли и раньше не могла понять, какие чувства испытывает некрасивая женщина. Но это! С этим, по ее мнению, вообще нельзя было жить. Едва она успела подумать об этом, как тут же, словно прочитав ее мысли, Саманта сама обратилась к ней с вопросом:
— Тебе действительно страшно смотреть на мое лицо, Лесли? Или ты думаешь, что я могу напугать Энни?
Лесли залилась краской и попыталась протестовать, но Саманта знаком попросила ее замолчать.
— Я знаю, что выгляжу ужасно, Лесли, но поверь, это ненадолго. Хочу сделать пластическую операцию, правда, на нее нужны очень большие деньги. Мне необходимо так много всего сделать, а доктор запретил мне пока выходить из дома. Я очень рассчитываю на твою помощь. Хочу продать дом, все свои акции и бабушкины серьги.
— Продать дом? — не веря своим ушам, воскликнула Лесли. — Да ты с ума сошла!
— Я вполне в своем уме, Лесли. У меня даже есть свидетельство на этот счет, выданное главой психиатрического отделения «Филадельфия хоспитэл». И поверь, я продала бы не только этот дом, но и свою душу, если бы это могло мне помочь. Я всю жизнь была самым некрасивым ребенком в школе, самой некрасивой студенткой в университете и самой некрасивой сотрудницей в медиа-холдинге «Энтерпрайсиз». Так неужели ты думаешь, что я смогу и дальше так жить, да еще и с этими жуткими шрамами на лице?
— Извини, Сэм, — пробормотала потрясенная ее вспышкой Лесли. — Конечно же я помогу, скажи только, что нужно сделать.
