Трейси, которая не выносила угроз в свой адрес, уперлась ладонями в заваленный бумагами стол и с воинственным видом наклонилась к собеседнику.
— Неужели я задела ваши чувства? — насмешливо спросила она. — Это хорошо! Теперь вы узнаете, каково приходится людям, которых вы и вам подобные поливаете в своих низкопробных статейках!
Роджер сжал зубы.
— Вы закончили? — поинтересовался он. Глаза Трейси сверкнули опасным голубым пламенем. Гнев, который она долго подавляла в себе, выплеснулся наружу, и она выпалила первое, что пришло в голову:
— Я только начинаю, вы, писака несчастный. Вы привыкли копаться в навозной куче… — начала Трейси и вдруг внезапно осеклась, увидев, что ее противник, несмотря на свое плачевное состояние, проворно обогнул стол и наклонился над ней. В его позе чувствовалась скрытая угроза.
— Ладно! — рявкнул он. — К черту всякую щепетильность!
У Роджера мелькнула мысль, что он зря так кипятится, но в этой женщине было что-то такое, что сдерживаться он больше не мог.
Трейси и виду не подала, что удивлена его неожиданной реакцией. Ее поразила его мощная фигура. Боже, какой он высокий! Больше двух метров. Теперь, когда он стоял рядом с ней, она смотрела на него совершенно другими глазами, и во рту у нее вдруг стало сухо.
Для законченного пьяницы этот человек выглядел раздражающе привлекательным и, несмотря на свой затрапезный вид, излучал необыкновенную мужественность, а такие пронзительные серые глаза Трейси приходилось видеть впервые в жизни. Внутри у нее что-то шевельнулось в ответ на его взгляд, и она с ужасом поняла, что ее тянет к этому человеку.
За свои двадцать восемь лет Трейси не раз испытывала к противоположному полу определенные эмоции, но такого, как сейчас, с ней еще не случалось. Она впервые реагировала на мужчину так внезапно и сильно. Очевидно, в нем есть нечто особенное, решила она, и это открытие не обрадовало ее.
Сожалея о том, что ее потянуло к этому несносному редактору, Трейси гордо подняла голову и сосредоточилась на своей миссии.
— Вы называете это щепетильностью? Где вы научились этому? Уж не в своей ли сточной канаве? — бросила она пренебрежительно, надеясь, что он не заметил ее состояние.
Трейси была бы огорчена, узнай она правду.
Роджер действительно успел увидеть, как в ее глазах вспыхнул огонь желания, и его тело тут же отреагировало вполне определенным образом.
Значит, она тоже почувствовала это, подумал он, но еще не успел решить, что делать, как Трейси разразилась очередным гневным монологом.
— Думаю, там же, где и вы, медовые губки, — насмешливо проговорил Роджер. — Такие изысканные выражения, насколько мне известно, не преподают в элитарных учебных заведениях, — продолжал он, не желая уступать ей в этой словесной дуэли. — Сдается мне, вы проводите слишком много времени в дурной компании. Так где же вы все-таки оттачивали свой язычок? В гараже или на конюшне роскошного особняка, в котором, очевидно, изволите проживать?
Трейси снова чуть не задохнулась. У ее противника была удивительная способность напоминать о вещах, которые она отчаянно пыталась забыть. Он заставил ее снова перенестись туда, где воздух был раскален и наполнен беспокойным ржанием лошадей, болью и ужасом.
Молодая женщина содрогнулась и поспешила вернуться мыслями в настоящее.
— Иного объяснения я от вас и не ожидала. Вы просто один из тех дешевых писак, которые копаются в грязном белье своих более состоятельных сограждан, рассуждая, что если нельзя присоединиться к ним, то надо их бить! — воскликнула Трейси.
Уловив едва заметную дрожь в ее голосе, Роджер на секунду замер. Видимо, его слова вызвали у нее какие-то тяжелые воспоминания, догадался он и внезапно почувствовал себя виноватым. У этой леди, оказывается, были свои демоны, и, к собственному удивлению, Роджер вдруг понял, что хочет избавить ее от них. Еще одно открытие за сегодняшний день! Впрочем, увы, тут он был бессилен.
— Я не дешевый писака, — спокойно возразил он.
Конечно, следовало сказать ей об этом гораздо раньше, но, как бы Роджера ни тянуло к этой женщине, она уже достала его.
Если бы Трейси прекратила свои нападки хотя бы на пять минут, он бы разъяснил ей, что она ошиблась, но, к сожалению, этого не произошло.
— Вам платят за то, что вы топчете человеческое достоинство, не так ли?! — с негодованием воскликнула Трейси.
Роджер растянул губы в улыбке. Эта женщина просто неподражаема. Такая легкая, изящная… Казалось, достаточно дунуть, чтобы она растворилась в воздухе… а характер железный. Если бы красотка не раздражала его так сильно, он бы отвесил ей изысканный комплимент, но сейчас испытывал непреодолимое желание вышвырнуть ее из кабинета.
— Почему бы вам не уйти подобру-поздорову, пока не поздно? — мягко посоветовал он.
Всякий, кто хорошо знал Роджера Харди, не преминул бы воспользоваться этим советом. Но Трейси уже ничто не могло остановить. Она сама была хорошим бойцом и предпочла бы уйти с поля боя окровавленной, но не покоренной.
— Я не уйду отсюда, пока вы не пообещаете принести моей подруге извинения и напечатать их в своей газетенке. То, что вы опубликовали, — грязные сплетни, и вы знаете это не хуже меня, — упрямо заявила она.
— Вы в этом уверены? — с улыбкой проговорил Роджер, ничуть не удивившись ее словам.
Он хорошо знал стиль газеты, в которой работал его кузен, и не раз спорил с ним на эту тему, но высказывать свое мнение этой сварливой красотке, разумеется, не собирался.
Трейси тем не менее ждала ответа, испепеляя собеседника своими синими как море глазами.
— Вы-то, конечно, так не считаете, — язвительно сказала она. — Для этого нужно иметь определенные моральные принципы, а человек, разрешивший публикацию такой статьи, судя по всему, напрочь их лишен!
И тут, по иронии судьбы, Роджеру пришлось защищать своего кузена, хотя на самом деле он был во многом согласен с этой мегерой. Что делать — сам заварил эту кашу, самому придется ее и расхлебывать.
— Не думайте, что если вы женщина, то можете безнаказанно оскорблять меня, принцесса. Я этого не потерплю!
Но Трейси не смутил его угрожающий тон.
— И что, интересно, вы со мной сделаете? Ударите?
У Роджера действительно чесались руки отшлепать ее по аппетитной попке, но он был воспитан в уважении к женщине. К тому же существовало немало иных способов утихомирить разбушевавшуюся особу, тем более такую красивую.
Если бы мы встретились при других обстоятельствах, я бы заключил тебя в свои объятия и целовал до тех пор, пока твой гнев не превратился бы в нечто противоположное, подумал Роджер, и его взгляд невольно остановился на ее плотно сжатых губах.
Но он понимал, что если бы решился на этот рискованный шаг, то в результате наверняка оказался бы в больнице с глубокими царапинами на лице. Видимо, эту разъяренную кошечку придется прижать по-другому.
