— Совершенно верно.
— Но если я выделю достаточную сумму, один из родственников Марсии согласится, хотя и с неохотой, оставить ребенка у себя?
— Именно такова суть дела.
Райан отвел взгляд от физиономии Уитерса-Брайта и невидяще воззрился на исчерканную промокашку, затем рывком развернулся к угловому окну. Его кабинет находился на двадцать втором этаже высотного здания в центре самого дорогого района Ванкувера, и из окон открывался роскошный вид на Стэнли-парк.
Однако вместо этой живописной панорамы перед глазами Райана неотступно стояло костлявое и холодное лицо матери…
— Не хочу я к ним идти! Они плохие! — Пятилетний Райан вытер кулачками слезы.
— Тебя пригласили на день рождения сына Роулендов. — Мать нависла над сыном, держа наготове его единственный выходной костюм. — Немедленно прекрати хныкать, надевай вот это и иди в гости к маленькому Гарри. И смотри, когда будешь там, не подведи меня. Если мы произведем хорошее впечатление, миссис Роуленд пригласит меня помочь ей в устройстве церковной ярмарки, а ярмаркой занимаются только избранные.
Слезы текли по лицу мальчика.
— Ну же, Райан, сделай это ради мамочки, — льстиво продолжала она. — Я буду такая счастливая, и ты у меня станешь самым-самым любимым мальчиком.
Слезы хлынули пуще, и Райан помотал головой, медленно пятясь. Мать, не жалея силы, ударила его — по плечу, где синяк будет незаметен, — сунула в руки выходной костюм и неумолимо указала на дверь спальни…
Видение поблекло, исчезло, и вот Райану уже восемь, и он — в который раз — невольный свидетель очередной битвы в нескончаемой войне родителей.
— Потребуй прибавки, а не то!.. — Мать размахивала столовым ножом, четко выговаривая каждый слог.
Райан вздрогнул — голос матери вонзался в уши точно скальпель.
— Говорю тебе, компания и так увольняет рабочих. В этом году никто не получит прибавки. — От гневно-просительных ноток в голосе отца у Райана заныл живот. — Я ничего не могу…
— Либо зарабатывай как следует, либо я уйду от тебя! Мне не нужен муж, который не в состоянии меня содержать.
— Черт подери, женщина…
— Реджиналд! Я так сказала — и точка.
Трапеза продолжалась в угрюмом молчании, терзавшем душу Райана. Три недели спустя в голосе матери появилась медоточивая сладость: отец принес домой два чека, потому что устроился на вторую работу…
И вот Райану одиннадцать лет.
— Райан! Райан! — Пронзительный голос матери перекрыл могучий грохот рок-н-ролла, несущегося из проигрывателя. Дверь со стуком распахнулась настежь.
— Ты почему не отзываешься? — спросила мать. — Ну да неважно. Мы с отцом уходим.
— Мама, я же еще не ужинал.
— А! — Мать притопнула ногой, явно раздраженная этим напоминанием о его нуждах. — В холодильнике остатки рыбы, поешь.
— Не люблю я рыбу.
— И это вся твоя благодарность? — Оборонительный гнев проступил на щеках матери ярко-красными пятнами, напрочь заглушив наложенные слоем румяна. — Во всем мире тысячи детей голодают, а ты недоволен хорошей пищей, которую покупает тебе отец?
Мать поддернула на плечах облезшее лисье боа, и Райан отвел взгляд, чтобы не смотреть в стеклянные глаза мертвой лисицы.
— Не хочешь рыбы, оставайся голодным. Я ухожу.
— Куда ты идешь? — спросил Райан, изо всех сил удерживая слезы, которые уже подступали к глазам.
— Миссис Роуленд пригласила нас на кофе, — горделиво сообщила мать. — Наконец-то мы с твоим отцом займем подобающее место в обществе.
Он подумал о стареньком дедушке, который владел лавчонкой на другом конце города, о дяде, который почти всю жизнь либо дрался, либо пил, либо то и другое вместе. Райан рассмеялся, и даже в его собственных ушах этот смех прозвучал на редкость презрительно и взросло.
— Райан, прекрати!..
И голос матери, холодно перечисляющий все его грехи, растворился в памяти…
— Райан Маклеод?
С колотящимся сердцем, ненавидя надежду, которая, как водится, умирает последней, четырнадцатилетний Райан через решетку смотрел на полицейского. Его задержали как соучастника — он стоял на стреме, а парни постарше грабили ювелирный магазин. За решеткой оказался он один. Парни сбежали, бросив Райана на произвол судьбы. Он сказал полицейским, что его родители на вечеринке на ранчо Роулендов. Может быть, хоть на этот раз…
— Родители придут за тобой завтра.
— Что, маменькин сыночек будет спать на твердой кроватке? — От гогота двоих грязных верзил, которые оказались в одной камере с Райаном, у него зазвенело в ушах. — Предоставь его нам, коп. Уж мы-то о нем позаботимся, верно, братишка?
— У нас нет свободных мест, так что придется тебе остаться в этой камере. Один из охранников постарается заглядывать к тебе почаще. Извини.
Жалость и сочувствие в глазах полицейского ужаснули Райана.
Той мучительной ночью, проведенной за решеткой, Райан окончательно потерял веру в бескорыстную любовь. Тогда же он плакал последний раз в жизни. Наследием этой ночи стала стойкая память о боли и страхе, которая и сейчас, двадцать с лишним лет спустя, все еще порой вырывала его из крепкого сна.
Отец забрал его под залог на следующий день в четыре часа пополудни. А утром Райан сбежал из дому. Он три года слонялся по южным штатам, путешествуя автостопом от Хьюстона до Майами. Везде, где ему случалось оказаться, он жил на улице, всякий раз находя компанию таких же, как он, слоняющихся подростков. Обычно это продолжалось до тех пор, пока главарь компании не начинал понимать, что врожденные способности и лидерские задатки пришельца угрожают его положению. Тогда Райану приходилось убираться восвояси.
В Майами ему повезло, когда он попытался вымогать деньги за защиту с одной богатой и влиятельной деловой женщины. Внешность и фигура Райана восхитили ее не меньше, чем ловкость, с какой он управлял шайкой уличных головорезов. В первый же день знакомства она сделала Райану предложение, а он был чересчур голоден, чтобы отказаться.
Следующие несколько лет эта женщина одевала и учила Райана, вовсю пользуясь его услугами. Будучи ее доверенным мальчиком на побегушках, Райан узнал досконально всю темную подноготную финансовых верхов. Он проникал туда, где ему быть вовсе не полагалось, видел и слышал такое, что участники этих дел предпочли бы скрыть. Молодость, внешность, прекрасные манеры и обаяние помогали Райану успешно добывать информацию, в которой нуждалась его покровительница.
Ему плевать было, если ее приказы обходили, а то и впрямую нарушали закон. Райан усвоил одно: выживание больше не зависит от того, что он владеет кулаками или ножом лучше, чем тип, который положил глаз на его пищу, одежду или тело. И выживание, и успех зависят теперь от совершенно других умений. Тех, которыми он овладел, работая на свою хозяйку.
