В последние годы их брака Пандора превратилась в кухарку и прислугу, раз в неделю отдававшуюся мужу – всегда в те минуты, когда по телевизору шел последний блок рекламы перед десятичасовым выпуском новостей. Ребенка он не хотел: не время, говорил Джонни, это помешает карьере. В один прекрасный день Пандора обнаружила, что ее муж, сотрудник банка, проводит массу времени, и не только рабочего, в обществе некоей деловой дамы, торгующей акциями японских компаний. По словам Джонни, она была «своим парнем», что, по-видимому, должно было означать, что бизнес-леди не протестовала, когда после работы в каком-нибудь из баров кто-нибудь забирался рукой к ней под юбку. Эта капля переполнила чашу пережитых Пандорой разочарований. По крайней мере она была уверена в том, что вышвырнуть Джонни за дверь ее заставила уязвленная гордость, а никак не поруганная любовь – любовь умерла задолго до этого.
После окончания пансиона Пандора собиралась стать специалистом по интерьерам, и друг ее матери познакомил ее с миссис Огилви, лондонской королевой хлопка. К работе молодая женщина отнеслась очень серьезно, но ей хотелось, чтобы и миссис Огилви столь же серьезно относилась к ней, а не заставляла ее заниматься выполнением ужасающе безвкусных заказов, поступавших от богатых арабов, – они могли принести лишь деньги, но не давали никакого профессионального удовлетворения.
Став миссис Джон Лайонс, Пандора без особых сожалений оставила эту работу и открыла собственный небольшой магазинчик. Эта ее затея завершилась полным фиаско, к молчаливому удовлетворению Джонни.
…Пандора свернула на Шестьдесят четвертую улицу и едва не столкнулась с бегуном, который не видел ничего вокруг, опьяненный музыкой, гремевшей в наушниках ярко-желтого плеера. Это небольшое происшествие помогло Пандоре на какое-то время отвлечься от мрачных мыслей.
«Не кисни, дорогая», – посоветовала Джеральдина, когда два месяца назад в Лондоне Пандора рассказала подруге свою невеселую историю. Сейнсбери пригласили Джеральдину на праздничное представление в «Ковент-Гарден», и подруга заночевала у Пандоры, став ее первым гостем в новой квартире. Дом, где они жили с мужем, Пандора продала сразу же после того, как Джонни оттуда съехал. В итоге благодаря взлету цен на жилье и наследству, оставленному ей отцом, Пандора Дойл стала относительно обеспеченной женщиной.
«Если уж рыдать, то в лимузине, а не в подземке», – как-то сказала Джеральдина. При этом было ясно, что она-то сделает все возможное, чтобы вообще никогда не проливать слезы. С того самого момента, как они познакомились шестнадцать лет назад, Джеральдина все время занималась чем-то, о чем Пандора мечтала, но так и не решалась заняться сама. После окончания пансиона Пандора пустилась в плавание по жизни в поисках любви и замужества. Что касается Джеральдины, то она закрутила широко обсуждавшийся всеми кому не лень роман с известным газетным комментатором. Вскоре она сама стала автором постоянной рубрики в одной из газет, а затем и редактором в «Дайари», журнале, который даже мать Пандоры считала весьма старомодным. За какие-нибудь шесть месяцев Джеральдина превратила его в нечто вроде библии лондонского света. Впечатляющий успех, которого она добилась, стал своеобразным трамплином, и вскоре Джеральдину пригласили возглавить издаваемый в Нью-Йорке журнал «Шик» с соответствующими окладом и гонорарами. Три года спустя она вышла замуж за Салли Голдсмита, очень богатого торговца недвижимостью.
– Не кисни, подумай лучше о том, чем теперь заняться, – посоветовала Джеральдина приунывшей подруге. – Ты умна, молода, красива, несмотря на все то, что ты с собой делаешь, или, вернее, чего ты с собой не делаешь, и у тебя нет детей, которые связывали бы тебя по рукам и ногам. Мир принадлежит тебе. Вот что, поехали вместе в Нью-Йорк – поможешь мне с журналом. В пансионе ты очень хорошо писала сочинения. Вылетаем завтра утренним рейсом. Билет за мой счет. И ни слова больше! У тебя двойное гражданство, значит, тебе не грозят проблемы с иммиграционной службой. Секрет успеха в том, чтобы уметь пользоваться тем, что имеешь!
Пандора не была уверена в правоте подруги, но, отправившись за океан, она по крайней мере получала возможность попробовать что-то новое…
Пандора снова мысленно вернулась к аукциону, на котором только что побывала. Интересно, кто та дама, что купила картину Мане, и можно ли сделать о ней материал… Джеральдина должна была это знать. Пандора решила, что расспросит ее завтра же.
Глава 2
Нью-Йорк
Апрель 1987 года
Лифт остановился на тридцать седьмом этаже. Пандора быстро оглядела себя в зеркале, хотя и без того знала, что одета неподобающе. Все ее наряды в Лондоне казались очаровательными: Пандора привыкла одеваться в стиле принцессы Дианы в первые годы после замужества. Однако здесь, в Нью-Йорке, в той же одежде она чувствовала себя так, словно пользовалась услугами Армии спасения. Пандора понимала, что давно пора пройтись по магазинам и обзавестись более подходящим гардеробом, но у нее не было настроения этим заниматься.
Утром «Нью-Йорк таймс» опубликовала репортаж о вчерашнем аукционе на первой полосе, однако в нем покупательница полотна Мане была названа «неизвестной дамой». Было очевидно, что человек, обладающий таким состоянием, которым, по всей видимости, располагала незнакомка, не мог быть не известен журналистам, если только он сам этого не хотел.
Секретарша проводила Пандору в кабинет Джеральдины. Пандора уже привыкла к обоям в виде пестревших заголовками газетных полос, мебели в стиле пятидесятых годов и к бархатным занавескам на окнах, рисунок которых имитировал тигровую шкуру. Оформление кабинета было одной из знаковых работ Терри Капелло в короткий период его славы: художник рано умер от СПИДа.
Джеральдина поднялась из-за стола навстречу подруге, и Пандора, как всегда в ее присутствии, почувствовала себя маленькой. Уже в четырнадцать лет рост Джеральдины достиг шести футов. Из-за этого ей в свое время довелось пережить немало насмешек в школе, но теперь ее габариты были одним из козырей внешности – Джеральдина старалась выжать из него все возможное: туфли на очень высоком каблуке и короткое платье в обтяжку подчеркивали безукоризненность ее ног и исключительную стройность фигуры, достигнутую благодаря строгой диете. Прямые огненно-рыжие волосы до пояса, густая челка закрывает верхнюю часть оправы очков.
Тепло улыбнувшись Пандоре, Джеральдина расцеловала ее в обе щеки.
– Дорогая, я забыла пригласить тебя к себе на вечеринку сегодня вечером. Я устраиваю ее в честь Паломы и Рафаэля – они приехали вчера. Приходи где-нибудь в половине девятого, – проворковала Джеральдина и оглядела одежду Пандоры. – Может, вылезешь наконец из этих ужасных тряпок и наденешь по такому случаю что-нибудь симпатичное? Ну ладно, проходи, садись.
Джеральдина указала на диван, формой напоминавший фасолину. При этом движении огромные хрустальные браслеты на ее запястье мелодично звякнули.
– Что я могу для тебя сделать, дорогая? – спросила Джеральдина.
– Вчера вечером я была на аукционе «Кристи»… – начала было Пандора, но подруга прервала ее.
