В 5 часов мы покинули стены нашего НИИ, даже не догадываясьо том, что этот суматошный, как нам тогда казалось, понедельник — последнийспокойный день в жизни благополучно-сонного института, где если его работниками грозит смерть, то только от скуки.
Но опустим, пожалуй, события последующих часов, какнезначительные и не относящиеся к повествованию, а перейдем к обещанному — кподробностям моей личной жизни.
Я. Опять Я. И снова Я.
Я родилась 400 лет назад в горах Шотландии. Т-фу ты! Не так.
Я появилась на свет ясным октябрьским утром 25 лет назад водном из роддомов города, хотя могла бы и в трамвае. Мне, видимо, так хотелосьпоскорее выбраться из маминой утробы, что я запросилась на волю на 2 неделираньше срока и в самый неурочный час — когда во всем городе отключилиэлектричество, и трамвай, в котором моя мама ехала в роддом, встал.
Он стоял, я рвалась на волю, а мама терпела, надеясь, чтоэлектричество вот-вот включат. Но его все не включали. Потом еще оказалось, чтодвери почему-то заблокировались, и выйти нет никакой возможности. И вдовершении всего в вагоне начался пожар.
Так к месту рождения я пребыла на веселенько орущей пожарноймашине.
Последующие годы уже не сопровождались таким невезением. Яросла здоровым непоседливым ребенком. Разве что доставала своей непоседливостьювзрослых. Но и ей нашлось применение. В 6 лет меня отдали в цирковую студию,где я кривлялась и кувыркалась уже не как оглашенный ребенок, а какпрофессионал. В 7 я начала выступать, в 8 свалилась с трапеции и ушла из цирка.
Училась я хорошо. Хулиганила в меру. Везде совала свой нос ипо-прежнему много кривлялась. По этому мама пристроила меня сразу в два кружка:танцевальный и кружок спортивного ориентирования. Последний я бросила почтисразу, первый спустя год. В 12 лет я всерьез увлеклась театром, начала играть влюбительских постановках и решила связать свою судьбу с искусством. Но театрмне надоел так же как и все остальное. Так что к окончанию десятилетки, япредставления не имела, кем хочу стать.
Пришлось подвергнуться стадному чувству и поступить наэкономический.
Жила я все это время со своими «родительницами» — мамой ибабушкой. Мужик в нашем доме был только один — кот Муслим, названный в честьлюбимого певца моих домашних.
Семейка у нас была примечательная. Какая-то не советская. Мыни на что не копили, не покупали ковры и хрусталь, не имели «блата», недоставали, не закупали. Жили весело и непринужденно. Все деньги мы проматывали.Каждое лето ездили к морю, каждую зиму на лыжные турбазы. Вкусно ели,втридорога покупали шмотки.
А еще учились. Знали бы вы, до чего мои родительницы обожалиучиться. Бабушки закончила 3 института, мама 2, не считая всевозможных курсов(экскурсоводов, кройки и шитья, массажа). Вечерами она прочитывали кипы газет,журналов, потом горячо обсуждали события и изобретения. Они хотели, чтоб и ястала такой.
Но, как говориться, в семье не без урода — я бросила институт,не доучившись 2 лет. Они меня не понимали, а я не могла объяснить, почемуиспытываю почти физическую боль, когда слушаю всю эту лабуду про экономическиетеории. Короче, я должна была либо бросить учение, либо умереть. Я выбралажизнь!
Так в 20 лет я оказалась у разбитого корыта — ни профессии,ни работы. Думала, что конец. Оказалось, только начало.
По объявлению в местной газете нашла работу оператора ЭВМ.Начала трудиться и втянулась. Место моей работы именовалось, и именуется по сейдень, НИИ хлорофоропармиатов, но так как сие название никто не можетвыговорить, его называют просто — «Нихлором». Институт наш — местечкоуникальное: в нем все прилично получают, но никто не работает, вернее, непокладая рук (а в нашем случае, голов) трудится десяток химиков, разрабатывая,исследуя, патентуя, а мы, остальные 300 человек, на них паразитируем. В общем,работой своей я была бы довольна, если б не одно обстоятельство, о котором яуже вскользь упоминала, а именно — полное отсутствие потенциальных женихов.
Вообще-то в нашей семье к сильной половине человечествапринято относится пренебрежительно. Мои достопочтенные родительницы развелисьсо своими мужьями чуть ли не сразу после свадьбы, причем, как мне кажется, ивыходили они замуж только для того, чтобы «легализовать» рождение потомства. Стех пор же, как общественное мнение начало более терпимо относится кматерям-одиночкам, мои домашние не дают мне покоя своими просьбами родить имдевчушку, не обременяя себя при этом походом к алтарю. Я не соглашаюсь, потомучто к вопросу деторождения, как и к мужчинам, я отношусь совсем по-другому,нежели мои предки.
Я считаю, что детишки должны рождаться в законном браке, амужчины могут дать нам, женщинам, гораздо больше, чем каплю семенной жидкости.Короче, получается так, что парней я люблю гораздо больше, чем детей, потомучто, если я не встречу свою половину, то так и оставлю своих «старушек» безвнуков.
Вот.
А половину я, скорее всего, не встречу, потому как встречатьее негде. Мы договорились, что наше НИИ исключается. А где еще? В ночныхклубах, куда я обожаю ходить? Но там мужа не найдешь, там одни вертихвосты ипьяницы. В гостях? Мужья подруг меня не интересуют изначально. На выставках? Нубыла я там. Никого, кроме теток и тех же чудиков, которых я каждый день на работевижу. В огороде? Это я пословицу вспомнила: «… ищи не в хороводе, а в огороде».Так там я не бываю. Ну не люблю я в земле копаться…
Вы только не подумайте, что я никогда ни с кем невстречалась, очень даже встречалась. Особенно активной я была лет в 14. Мытогда только начали взрослую жизнь — попробовали самогон и выкурили первую«Приму». Ни то, ни другое мне не понравилось, но я посчитала себя достаточнозрелой для того, чтоб закрутить первый роман. Избранником моим оказался паренекпо имени Миха. Модный такой — в фуфайке, шапке с пумпошкой, в «прощаймолодости». Отношения у нас были трепетными и нежными. Он воровал для меня нарынке лаки и помады, а я клялась ждать его из колонии для малолетнихпреступников, если он после своих рыцарских шалостей в нее угодит.
Следующий был получше. Правда, не такой модный. Этот ничегоне воровал, зато врал, как Рей Бредбери. Честное слово, так же изобретательно ифантастично. Если ему верить, так в «Спортлото» он выиграл 10 тысяч, на которыекупил машину, магнитофон «Романтик» и джинсовый костюм. Не стоит говорить, чтоничего из перечисленного я так и не увидела.
Потом, это уже в 16, я начала встречаться с взрослым парнем.Решила, что раз старше, значит, умнее. По молодости просчиталась. Оказалось,что возраст с интеллектом никак не связан.
В 17 я уже могла похвастаться романом с рок-музыкантом.Откликался он на кличку Черт, носил длинные волосы, серьгу в ухе и ошейник нашее. Был он личностью знаменитой, правда, только в пределах нашего района, номне и этого было достаточно.
