Как бы то ни было, реклама оказалась чрезвычайно выгодной для обоих агентств. Это стало очевидно с утра 28 апреля. В этот день афиши постоянно окружали плотные группы людей, обменивавшихся многочисленными шутками.
К тому же битва продолжалась, еще более жаркая и решительная, чем накануне. Теперь между двумя выпадами проходило не более часа и толщина наклеенных друг на друга полос выросла до значительных размеров.
В полдень агентство Бекера смогло пообедать на отвоеванных позициях. К этому времени путешествие, по его оценке, можно было совершить, уплатив 61 фунт.
– Ха! Смотрите-ка! – воскликнул некий кокни.[3]– Я куплю билет, когда он будет стоить одну гинею. Запишите мой адрес: сто семьдесят пять, Уайт-Чэпел,[4]Тоби Лафер…[5]эсквайр![6]– добавил он, надувая щеки.
Взрыв смеха пробежал по толпе. Однако люди, осведомленные лучше, чем этот лондонский гаврош, могли, как и он, но с большим основанием рассчитывать на такую же скидку. Подобные прецеденты уже бывали. Например, ожесточенная конкуренция американских железных дорог «Лейк-Шор» и «Никкель Плейт», но прежде всего война, которую развязали «Транк-Лайнз» и в результате которой компании дошли до того, что всего за один доллар можно было проехать 1700 километров, отделяющих Нью-Йорк от Сент-Луиса!
Если агентство Бекера могло обедать на своих позициях, то агентство Томпсона улеглось на своих спать. Но какой Ценой! К этому часу путешествие мог совершить тот, кто располагал всего 56 фунтами.
Когда эта цена была доведена до сведения публики, едва пробило пять часов. У Бекера было время для ответа. Однако он ничего не сделал. Устав от этой монотонной борьбы, он, несомненно, собирался с силами, прежде чем нанести решающий удар.
Таково по крайней мере было чувство Робера, которого начинали увлекать не на шутку эти гонки нового типа.
События подтвердили его правоту. Утром 29 апреля он оказался возле афиш: в тот момент, когда расклейщики агентства Бекера прикрепляли последнюю полосу. На сей раз удар оказался более мощным. Разом понизившись на 6 фунтов, цена упала до 50. «Томпсон и K°» с очевидностью были повержены. Могли ли они, будучи в здравом уме, убавить хотя бы шиллинг?
И в самом деле, весь день они не подавали признаков жизни. Робер посчитал, что город завоеван.
Но 30 апреля его ожидало неприятное пробуждение. Ночью афиши Томпсона были сорваны. Их заменили новые, броские до того, что затмевали солнце. И на этих афишах огромного размера было напечатано большущими буквами:
СТОИМОСТЬ МАРШРУТА, ВКЛЮЧАЯ ВСЕ РАСХОДЫ: 40 ФУНТОВ.
Если Бекер надеялся повергнуть Томпсона, то Томпсон хотел раздавить Бекера. И весьма преуспел в этом!
Тысяча франков за путешествие продолжительностью 37 дней составляли около 27 франков в день! Это был минимум, за пределы которого, казалось, выйти невозможно. И таково, видимо, было мнение агентства Бекера, потому что день прошел без каких-либо признаков жизни с его стороны.
Однако Робер еще надеялся. Ему хотелось верить, что назавтра дело примет такой неожиданный оборот, какой, говорят, случается в последнюю минуту. Письмо, которое он получил вечером того же дня, лишило его этой иллюзии.
Без каких-либо объяснений ему назначали встречу на завтра, 1 мая, в девять часов утра. Разве у него не было оснований для опасений в связи с этим приглашением после всех известных ему событий?
Незачем говорить, что на встречу он явился точно в назначенное время.
– Я получил письмо, – сказал он, адресуясь к заместителю директора, принимавшему его вторично.
Но тот прервал его. Он не любил лишних слов.
– Прекрасно! Прекрасно! Я только хотел вам сообщить, что мы отказались от путешествия на три архипелага.
– Как!?.. – воскликнул Робер, удивленный невозмутимостью, с которой ему преподнесли эту новость.
– Да, и если вы видели хотя бы несколько афиш…
– Я их видел, – подтвердил Робер.
– …в таком случае вы должны понять, что мы не можем продолжать в этом духе. При цене в сорок фунтов путешествие становится надувательством для агентства или для путешественников, а может быть, и для тех, и для других. Чтобы осмелиться предлагать его на этих условиях, надо быть либо шутником, либо глупцом. Середины здесь нет!
– А как же агентство Томпсона? – намекнул Робер.
– Агентство Томпсона, – решительным тоном заявил заместитель директора, – управляется либо шутником, совершающим глупости, либо глупцом, выкидывающим шутки. Выбирайте что хотите.
Робер разразился смехом.
– А как же ваши клиенты? – возразил он.
– Почта уже вернула им задаток в двойном размере ради справедливого возмещения ущерба, и я просил вас прибыть сегодня утром, как раз чтобы договориться на этот счет и с вами.
Но Робер не хотел возмещения ущерба. Вознаграждение за выполненную работу – нет ничего более естественного. Что касается спекуляций на трудностях, с которыми столкнулась нанявшая его фирма, – это было не в его вкусе.
– Очень хорошо! – одобрил собеседник, не настаивая ни в малейшей степени. – Впрочем, могу отплатить вам добрым советом.
– Каким именно?
– Да просто отправиться в агентство Томпсона для выполнения той роли, которая предназначалась вам здесь. И я разрешаю вам представиться от имени нашей фирмы.
– Слишком поздно, – возразил Робер. – Место занято.
– Уже? Откуда вы знаете?
– Из афиш. Агентство Томпсона уведомляет о переводчике, с которым я безусловно не могу соперничать.
– Значит, все это только из афиш? – Только.
– В таком случае, – заключил заместитель директора, вставая, – все-таки стоит попытаться, поверьте мне.
Робер вновь очутился на улице, очень разочарованный. Едва полученное место ускользнуло от него. И он снова оказался без работы. Что касается совета заместителя директора агентства Бекера, то к чему он? Какова вероятность, что место свободно? С другой стороны, однако, не следует ли использовать свой шанс до конца?
Пребывая в нерешительности, он доверился случаю. Но определенно небо взяло его под свое особое покровительство, ибо он бессознательно остановился именно перед конторой Томпсона, когда часы по соседству пробили десять.
