– А ты сильнее, чем кажешься с первого взгляда, – удивился Кен. – Не представляю, как тебе удалось справиться с такой громадиной, как я.
Ее лучезарная улыбка ослепила его. Он даже на мгновение зажмурился.
– Все в порядке, Кен, – прошептала она, кладя руку на его здоровое плечо. – Отдыхай и не думай ни о чем плохом. Все уже позади.
Крошечная ладонь была теплой и на удивление мягкой. Ему нравилось ее прикосновение, и звук ее голоса, и то, как она произнесла его имя.
– Боюсь, я сейчас в невыгодном положении, – пробормотал он.
– Почему в невыгодном? – прошептала девушка.
– Ты видела меня обнаженным, а я даже не знаю твоего имени.
– Полагаю, как раз сейчас нам и надо с этим разобраться, не так ли?
Его глаза расширились от изумления. Он заглянул ей в лицо, когда она поправляла одеяло. Поймав его взгляд, она сказала:
– Меня зовут Джози Маккой. Вы же не думаете, что я собираюсь раздеться здесь и прямо сейчас, ведь нет?
Кен закрыл глаза, досадуя на то, что его мысли настолько прозрачны.
– Даже если вы разочаровались в человеке, нельзя оскорблять его.
– Мистер, то есть Кен, я была бы больше разочарована, если бы вы не поняли этого.
Кен попытался осознать ее слова, но в глазах темнело. Собрав силы, – он произнес:
– Не знаю, спасли ли вы меня или же облегчили мне смерть, в любом случае я обязан вам.
Перед тем как он снова впал в забытье, до него словно издалека донесся ее голос:
– Я не позволю тебе умереть, Кен, не беспокойся. Ну а когда выздоровеешь, тебе придется отблагодарить меня. Мы устроим этакий бартерный обмен. Об этом мы еще поговорим, потом, когда твое здоровье немного поправится.
Обмен? – думал он, соскальзывая в теплую мрачную бездну, где не было боли. Перед его мысленным взором проносились туманные эротические образы. Может быть, он грезил наяву? Но Кен Слейтер не такой слабак, чтобы ему мерещилась всякая ерунда.
Похоже, он уже вне опасности. И должен благодарить за это Джози Маккой.
– Так ты и правда, охотник за беглецами?
Кен еле удержался, чтобы не зарычать. Он не дернул головой только потому, что бритва в руках Джози как раз скользила по его щеке.
– Да, – буркнул он в тот момент, когда она на миг отняла бритву от его лица.
– Почему?
– Что значит «почему»? – Он стиснул зубы и замер, так как лезвие быстро скользило по его подбородку.
Прополаскивая бритву в чане с водой, Джози сказала:
– Почему человек, который так любит великие равнины и волшебные горы Монтаны, оказывается вдруг посреди ночи неизвестно где? С пистолетом в руке бродит один в горах, которые и горами-то не считает. Заблудился в метель, и что теперь с ним будет, одному Богу известно. Отец всегда говорит, что, если кто-то что-то делает, у него всегда есть на то причина. А он, уж поверь мне, знает, что говорит. Так почему?
Кен долго думал, что означает это «почему». Прежде чем он догадался, Джози успела сделать бритвой несколько плавных движений. Все это время он не переставал рычать от еле сдерживаемого гнева.
Прошло два дня. Время от времени Кен размышлял, что было в Джози такого необычного? И было ли? Было, конечно. И это окончательно сводило его с ума. Когда она не пела, то болтала, а когда болтала, то обычно задавала вопросы. Она делала это, когда клала дрова в печку, когда помешивала в кастрюле, когда кормила его горячим супом или поила сладким чаем. Кен ненавидел сладкий чай, ненавидел болтовню и песни, а больше всего ненавидел отвечать на вопросы.
Конечно, это черная неблагодарность с его стороны. Плечо пока болело, но рана понемногу начала заживать. Неизвестно, задет ли нерв, главное – не повреждена артерия. Он потерял много крови, и должно пройти время, чтобы к нему вернулись силы. Он молил Бога дать ему терпения вынести болтовню Джози, ее чай, идиотские песенки и бесконечные расспросы.
– У тебя есть близкие люди, которые о тебе беспокоятся? – спросила она.
– Какие люди?
– Ну, жена, дети, родители.
Бритва с плеском упала в чан с водой. От клонившись назад, Кен закрыл глаза.
– Нет, – сказал он. – Нет у меня ни жены, ни детей, ни родителей. Возможно, мной интересуется некий Карл Кеннеди, глава агентства по найму в Бате, но он интересовался мной и раньше, и вряд ли я ему понадоблюсь в ближайшее время.
– А он будет расстроен, когда узнает, что этот парень исчез?
– Не больше, чем я. Этот парень был не просто беглецом. Он пытался убить меня. Правда, у меня нет доказательств.
– Так, значит, ты сам не уверен, что это он в тебя стрелял?
– Я понял это как раз в тот момент, когда пуля спела свою песенку.
– Не смешно, – прошептала девушка над самым его ухом и приложила к его лицу теплое влажное полотенце.
Он почувствовал нежное прикосновение и довольно пробормотал:
– Да, Джози, если ты вдруг захочешь заниматься чем-нибудь необычным, когда подрастешь, то вполне можешь ввести в моду старинный способ бритья.
– То есть как «когда подрастешь»? Я уже достаточно взрослая женщина. В Хоук-Холлоу даже слыву старой девой.
Он снял полотенце с лица, еле сдерживая усмешку. Джози наклонилась к нему, ее серые глаза горели негодованием. Конечно, характера у нее хватило бы на десятерых вполне самостоятельных женщин, но вот внешность… Светлые волосы убраны сзади в хвостик, нежная кожа на удивление гладкая. Без косметики она выглядела лет на тринадцать. Покачав головой, Кен сказал:
– Не такая уж ты взрослая, чтобы быть старой девой.
– Мне двадцать три.
– Неужели?
– Просто выгляжу моложе. Думаю, это все из-за моего хрупкого телосложения. Я вешу шестьдесят килограммов.
Он недоверчиво поднял бровь, и она смущенно поправилась:
– Ну ладно, пятьдесят пять.
Кен не без труда заставил себя не думать о том, как она выглядит без одежды, о том, что они совсем-совсем одни и что… эх, черт побери!
– Джози, женщины обычно скрывают свой возраст.
– Я всегда говорю, что хочу. Мне на самом деле двадцать три. А сколько тебе?
Вопросы, опять вопросы.
– Тридцать четыре, – процедил он сквозь зубы. Его терпение иссякало.
– Итак, ты тридцатичетырехлетний охотник из Монтаны. У тебя нет ни жены, ни детей, ни родителей. А братья или сестры хотя бы есть?
Кен склонил голову набок и закрыл глаза. Может, если он притворится спящим, она перестанет спрашивать?
– Ну, так что?
Да, эту ничто не остановит.
