— А вот это не советую, — усмехнулась Черри.
Джоанна направилась к холодильнику.
— Надо нам с тобой съездить прогуляться, — сказала она Грейс, достала баночку диетической колы, откупорила, выдула сразу половину и выдохнула с облегчением. — Я подумала, может, на пляж рванем?
— Я сегодня не могу, — сказала Грейс, которая отродясь не была любительницей валяться на пляже. — Мне сегодня вместо Черри в ночную смену, поэтому надо поспать.
— Ну, на пляже и поспишь!
— Давай лучше в следующие выходные.
— Угу, понятно.
— Ой, спасибо тебе еще раз, Грейс, — заворковала Черри. — Ты не представляешь, как ты меня выручишь. Я же не могу расстроить тетю Мими.
— Да ладно, — сказала Грейс. — Я вообще-то даже рада — хоть врачей не будет.
— Ой, размечталась о легкой жизни, — сказала Джоанна. — Знаешь, что тут было на днях? У Нэша больному поплохело, так он, гад, ничего умнее не придумал, как наехать на меня — дескать, не уследила. А ведь это даже не мой больной был!
Черри, взбивавшая яйца, даже замерла.
— Рик Нэш? — удивилась она. Рик Нэш — самый симпатичный в их больнице доктор, медсестры только о нем и судачили. Всем было интересно, какой он в постели, какие женщины ему нравятся.
— Ну да, по-хорошему надо бы поставить его на место, — согласилась Грейс. — Только кто же рискнет? Ведь все мы прекрасно знаем, что доктор всегда прав.
— Да ладно вам придираться. Он хороший доктор, — отозвалась от плиты Черри.
— Хороший доктор — это Фред, — возразила Джоанна. — Нэш по сравнению с ним — так себе.
Фред Хирш возглавлял отделение интенсивной терапии.
— Ну, Фред вообще гений в своем роде. Это тебе любой скажет, — заметила Грейс.
— Ну да, гений. Потому что в тебя влюблен, — усмехнулась Джоанна. — Как, впрочем, и все остальные на нашем этаже.
— Фред староват для меня, — сказала Грейс, пропуская мимо ушей последнее замечание Джоанны. Никто, конечно, не был в нее влюблен, просто Джоанна любила бросаться этим словечком.
— Фреду всего шестьдесят два, — не унималась Джоанна. — По современным понятиям это все равно что сорок пять. Нормально, тебе же не детей с ним плодить. Для детей сперма у него точно старовата.
— Знаешь, если я не буду плодить детей, то это не означает, что настал конец света.
Слова эти повисли в воздухе, оставив после себя ощущение неискренности. Конец света, конечно, не настал бы — она поняла это, еще живя с Гэри, но иногда ощущала острую щемящую боль неосуществленного материнства. Острую, щемящую, пронзительную — как удары басов по барабанным перепонкам.
— Просто я хотела сказать, — поправилась Грейс, — что если я соберусь завести ребенка, то я должна сделать это сама.
— Чушь какая! — воскликнула Джоанна. — Ты в Интернет хоть залезь! Знаешь, сколько там мужиков, которые хотят создать семью?! Просто надо помнить, что лучшее — это враг хорошего. А если будешь ждать своего идеального мистера Супера-Пупера, то можно и вообще все на свете прозевать.
— Завтрак подан! — прощебетала Черри, явно желая отвлечь их от острой темы. Лопаточкой она подцепила омлет и выложила его со сковородки на блюдо.
Грейс сидела задумавшись, потом произнесла:
— Мне кажется, я еще для этого не готова.
Как она раньше хотела, чтобы Гэри заморозил свою сперму! Они обсуждали этот вопрос, но уж больно много было других проблем. Всякий раз, видя чужого ребеночка в транспорте или в больнице, она думала: «Вот и наша кроха могла бы быть на него похожа».
Джоанна села за стол напротив Грейс.
— Я тебе скажу только одно — не удивляйся, если Рик Нэш пригласит тебя на свидание. Я же видела, как он смотрит на тебя.
— Тебе потереть сыра в омлет? — спросила Черри у Джоанны.
— Ага. И побольше, — ответила та. И прибавила, обращаясь к Грейс: — Еще вспомнишь мои слова.
— Давай не будем сочинять и усложнять, — сказала Грейс.
— Я? Усложняю? — Джоанна изобразила показное смущение. — Ты о чем?
Грейс рассмеялась. Джоанна была жуткой сплетницей и подстрекательницей. Но более отзывчивого человека Грейс не знала.
— Вот, пожалуйста. — Черри поставила перед Джоанной тарелку с омлетом и положила вилку с ножом — словно хлопотала не перед подругой, а перед законным супругом. — Приятного аппетита!
— Спасибо. Пахнет обалденно! — Джоанна жадно придвинула к себе тарелку и лихо запустила вилку в омлет.
Грейс поднялась из-за стола.
— Ну ладно, девочки, — сказала она. — Я, пожалуй, все-таки выберусь на пробежку, а потом бухнусь спать. А то уже и забыла, что такое работать по ночам.
2
В тот вечер, когда Грейс ушла в ночную смену, а Черри еще не вернулась с дневной, Джоанна решила прокатиться поужинать в «Соловьи».
«Соловьи» — самая старая из четырех таверн на Черепашьем острове — были открыты еще в 1870-е годы. Основатель заведения Бенджамин Найтингейл — Соловей — погиб в 1884 году во время крушения китобойного судна, но его семья продолжала держать таверну, пока пять лет назад праправнук Бенджамина Тодд Найтингейл, чья душа совсем не лежала к подобного рода занятию, не продал ее, чтобы переехать в Майами-Бич и освоить новое дело — массаж тела. Новым владельцем бара стал Хоган Вандервоорт, получивший прозвище «Капитан» за привычку носить черную шкиперскую фуражку. Первое, что сделал Капитан, став хозяином заведения, — он сменил вывеску с «Найтингейл'с» на «Соловьи» — новое название казалось ему более поэтичным. В семье Джоанны, где все работали в медицине, над этим названием подсмеивались, сама же она гадала, не был ли старик Бен Найтингейл родом из Флоренции.
Джоанна припарковала мотоцикл под светящейся рекламной вывеской «Гиннесса» и вошла внутрь. В таверне было безлюдно, поэтому она села за барную стойку и заказала себе пинту «Гиннесса» и коронное блюдо Капитана, красу и гордость Новой Англии — солянку из свинины и моллюсков с хрустящими ирландскими пшеничными пышками. Уж что-что, а готовить Капитан умел. Статный, мускулистый, загорелый, крепкий мужик с холодными серыми глазами и седенькими маньчжурскими усиками, он носил распущенные волосы до плеч и имел множество татуировок, по которым Джоанна пыталась прочесть историю его жизни. На одном бицепсе у него красовался бульдог с ножом в пасти (может, какой-то барбос из детства?), а на другом — красное сердце, и прямо по нему написано «Сьюзан» (бывшая жена? покойная жена?). На левом предплечье нарисована рука с указательным пальцем в виде крюка, а на правой — зеленый змей, извивающийся от локтя до запястья. Вид у Капитана был неприступный — попробуй спроси, что это означает, — вот Джоанна и не спрашивала. Неприступный вид Капитана, похоже, был связан с его морским прошлым, с его путешествиями по океанам, чье безмолвие он будто вобрал в себя. Это морское прошлое сказалось и в дизайне интерьера таверны — на стенах висели сети, китовый ус, на дубовых столах стояли старинные лампы. Стилизованный под старину музыкальный автомат играл блюз и джаз, кантри и вестерн и целую подборку итальянских и ирландских матросских песен.
