Сесил Хавершем выглядел весьма официально, с оттенком щегольства. Короткие белые волосы, стрижка «под императора», в одном стиле с аккуратно подровненной бородкой. Костюм-тройка, стрелки на брючинах такой остроты, что об них впору порезаться до крови.
От него волнами расходилась удрученность пополам с раскаянием. Он сидел, прилежно сложив руки, на стуле с выгнутой спинкой у стола цвета алой губной помады.
Ева кивком отпустила полицейского, потом устроилась во главе стола. Пибоди уселась напротив свидетеля.
– Мистер Хавершем, я – лейтенант Даллас, это детектив Пибоди. Понимаю, сейчас тяжелый для вас момент.
– Я в полной растерянности. – В его выговоре слышалось что-то от акцента британской аристократии, хотя, как успела установить Ева, местом его рождения значился Толедо, штат Огайо.
– Давно вы работали на мисс Баствик?
– Я провел около двух лет в должности ее помощника. До этого я исполнял те же обязанности у мистера Вэнса Кольера из «Свен, Колбрек, Кольер энд Айвз».
– Каким образом вы у нее очутились?
– Она предложила мне это место с серьезным повышением зарплаты и различными бонусами. Для меня переход к уголовному праву от корпоративного и налогового был вдохновляющим.
– В качестве ее ассистента вы имели доступ к ее делам, клиентуре, общественным обязательствам?
– Да, разумеется. Мисс Баствик была очень занятой женщиной в профессиональном и личном отношении. Частично мои обязанности заключались в составлении для нее расписания, ведении календаря, заботе об эффективном распределении ее времени.
– Известен ли вам кто-нибудь, кто желал бы мисс Баствик зла?
– Как адвокат по уголовным делам она, естественно, наживала врагов: прокуроры, клиенты, считавшие, что она их подвела, что, конечно, полная неправда, а также некоторые лица со стороны обвинения. Даже полицейские. – Он посмотрел на Еву твердо, хотя немного расстроенно. – Видите ли, такова уж ее работа.
– Согласна. Кто среди них выделялся?
– Я сам задавал себе этот вопрос, пока сидел здесь и пытался все это переварить. Случались угрозы, не без этого. Мы вели особый файл, я с радостью вам его передам, если фирма позволит. Но чтобы кто-то выделялся в столь трагическом смысле? Нет. Мисс Баствик любила повторять, что если бы никто ей не угрожал и не называл бранными словами, то это означало бы, что она плохо работает. Полагаю, лейтенант, детектив, вы тоже часто оказываетесь в таком положении. Ваша работа сама создает вам врагов, особенно, как я считаю, если вы хорошо ее выполняете.
– С этим не поспоришь. – Ева откинулась на стуле. – Лучше расскажите, когда вы начали переживать за мисс Баствик и что в связи с этим предприняли.
– Я испугался, причем сильно, сегодня утром. Обычно я прихожу на работу в восемь пятнадцать. Так у меня остается время проверить сообщения и расписание на день, подготовить записи и документы для утренних встреч. Если мисс Баствик не едет в суд или не встречается с кем-то вне офиса с утра, то она появляется между половиной девятого и без четверти девять. Этим утром меня ждало сообщение от Ченса Уоррена и Зейна Квирка. Вчера в восемь вечера у мисс Баствик была назначена встреча с ними в ресторане «У Моники» на Парк-авеню. Сообщение пришло накануне вечером, в три минуты десятого. Клиенты были озадачены отсутствием мисс Баствик.
– То есть они, заждавшись, позвонили к вам в офис?
– Именно так. Мистер Уоррен сообщал о попытках дозвониться на карманный коммуникатор мисс Баствик по номеру, который она дала им как своим клиентам. Когда это не вышло, они стали звонить в офис и оставили сообщение.
Он подождал, откашлялся.
– Поскольку ей это совершенно не свойственно, я почувствовал беспокойство и попробовал связаться с мисс Баствик по коммуникатору, но безуспешно. Тогда я оставил на обоих ее номерах голосовое сообщение. После этого я позвонил мистеру Уоррену и узнал, что мисс Баствик так и не приехала в ресторан, поэтому они с мистером Квирком поужинали вдвоем и остались там до начала одиннадцатого.
Он опять сделал паузу и откашлялся.
– Принести вам воды, мистер Хавершем? – предложила Пибоди.
– Не хотелось бы вас беспокоить.
– Никакого беспокойства. Мы ценим ваше желание сотрудничать, – возразила Пибоди, вставая.
– Весьма вам признателен. – Он поправил узел галстука. – Сегодня утром я ждал мисс Баствик к восьми двадцати, так как по ее просьбе запланировал раннее совещание у нас в офисе. Она не приехала, поэтому я, передоговорившись с клиентом, снова позвонил на ее коммуникатор. Признаться, лейтенант… О, благодарю вас, детектив! – Он взял у Пибоди высокий стакан с водой, сделал аккуратный глоток и глубоко вздохнул.
– Повторяю: должен признаться, к этому времени я уже не находил себе места от тревоги. Я испугался, что мисс Баствик заболела или попала в аварию. Поэтому я решил поехать сюда на случай, если она больна и не может воспользоваться коммуникатором. Как я уже объяснял вашему сотруднику, я располагаю ее кодами, так как ухаживаю за ее цветами и занимаюсь другими ее делами, когда она в отъезде. Я звонил, она не открывала, поэтому я позволил себе воспользоваться ее кодами и вошел в квартиру. Понимаю, это можно счесть вторжением на территорию чужого жилища, но я был слишком обеспокоен.
– По-моему, это было разумно.
– Благодарю. – Он сделал еще один осторожный глоток. – Я окликнул ее, услышал голоса – уже через мгновение до меня дошло, что в спальне включен развлекательный экран, – окликнул снова. Сильно встревоженный ее молчанием, я поспешил прямо в спальню. Прежде чем войти, позвал еще раз, на случай, если ей нехорошо.
– Дверь была закрыта или открыта?
– Открыта. Я сразу ее увидел. Там было такое! Я вбежал туда с мыслью, что могу помочь. Перед кроватью я замер, сообразив, что помогать больше некому. Я был потрясен. Наверное, я закричал, хотя не уверен. Потом достал свой коммуникатор. Руки так дрожали, что я едва его не выронил. Позвонил 911. Оператор повела себя спокойно и сочувственно. Велела ни к чему не прикасаться и ждать полицию. Входя, я все-таки дотронулся до входной двери, потом прикоснулся к двери еще раз, впуская полицейских. К дверной ручке спальни я тоже мог притрагиваться, хотя точно не помню.
– Ничего страшного.
– Я видел надпись на стене. Но я не понимаю, что она означает.
– Есть ли среди собранных вами угроз обращенные ко мне? Кто-нибудь угрожал мне в связи с делом Джесса Барроу?
– Не припомню. Я поступил к ней на службу уже после этого дела, хотя знаком с ним.
– Чисто формальный вопрос: можете сказать нам, где вы были вчера вечером между пятью и восемью вечера?
– Где я был? – В этот раз он сделал большой глоток. – Значит, так. В пять минут шестого я покинул офис. Моя жена собиралась ужинать со своей сестрой, а я принимал у себя дома членов шахматного клуба – пришла моя очередь. Марион равнодушна к шахматам. Я был дома в пять двадцать и начал готовиться к ужину. Марион ушла примерно без четверти шесть. Сначала они с сестрой заглянули куда-то пропустить по рюмочке. Первый шахматист явился ровно в шесть. Мы перекусили и играли до… Кажется, на часах было половина десятого. Последний шахматист раскланялся около десяти, вскоре после возвращения Марион. В нашем клубе восемь членов, я могу предоставить все имена.
