Кэйл пожал плечами.
— Тогда в чем дело?
— Я не знаю, кто я и каким образом зарабатывала себе на жизнь. Поскольку я не знаю, есть ли у меня семья и дом, где я могла бы приклонить голову, миссис Саттер объяснила, что там, куда меня переведут, мне создадут все необходимые условия и будут держать меня до тех пор, пока я полностью не вылечусь и не смогу позаботиться о себе сама.
— А что, если… — Кэйл замолчал, тщательно обдумывая каждое слово. — А что, если у вас все-таки был какой-нибудь близкий человек? — выпалил он вопреки своему решению никогда не спрашивать ее об этом.
— Что вы хотите сказать? — тяжело вздохнув, спросила она.
Его братья правы — он и в самом деле потерял голову.
Это потому, что она особенная, не такая, как все, сказал он в свое оправдание.
— А что, если у вас все-таки был какой-нибудь близкий человек? — повторил он сказанное.
— Что-то не припомню, — тихо проговорила Мадж дрогнувшим голосом, вытирая навернувшиеся на глаза слезы. — Я вообще ничего не помню, добавила она почти шепотом.
— Скажите этой Саттер, что отныне заботиться о вас буду я. — Окунувшись в море безумия, он окончательно потерял почву под ногами. Тем более что до встречи с Мадж он предпочитал убегать от представительниц противоположного пола. Но мог ли он отвернуться от Мадж, если та нуждалась в нем?
Разумеется, не мог. Хотя бог знает, какие неприятности ждут его впереди!
Она улыбнулась и вытерла слезы.
— Это так благородно с вашей стороны. Но это не спасет меня от массы других проблем. К тому же миссис Саттер уже твердо решила взять меня под свой контроль.
— Ну и какая разница, что она решила? — скептическим тоном спросил Кэйл. — Даю голову на отсечение, у нее ничего не получится. Система социальной защиты в нашей стране настолько перегружена, что приходится прибегать к режиму строжайшей экономии. Поэтому социальные работники занимаются только теми людьми, кто оказался в чрезвычайно трудном положении. А ваш случай, Мадж, таковым не является.
Он взял ее за руку, хотя на самом деле ему хотелось обнять ее, крепко прижать к своей груди и шепнуть на ушко, что волноваться не стоит и что все будет хорошо. И не важно, что ее будущее неопределенно и туманно. Это желание успокоить ее было столь же сильным и властным, как и стремление прижать к себе.
— Мадж, позвоните, пожалуйста, миссис Саттер и сообщите ей, что у вас есть куда отправиться, когда вас завтра выпишут, и пусть она поймет, что с этим вопросом покончено раз и навсегда! Вы можете оставаться в моем доме столько, сколько захотите.
— Нет… — сказала она, высвободив свою руку, — Только до тех пор, пока к вам не вернется память. — Кэйл встал со стула и пересел на край кровати. Он уперся руками в матрац и навис над ней, пристально глядя ей прямо в лицо.
— Я не могу, — произнесла она неуверенно.
— Нет, вы можете. Послушайте, ведь доктора сказали, что память к вам может вернуться со дня надень! Неужели вы собираетесь пойти на поводу у этой Саттер и согласиться на переезд в… неведомо куда?
Она покачала головой, и светло-каштановые волосы рассыпались по ее плечам и груди.
— Вернется… через несколько недель или месяцев или через год-два, а может, никогда! Вы очень добры ко мне, Кэйл, я от всего сердца благодарна вам за это, но о таком большом одолжении я не имею права вас просить.
— Да, вы и не просите, — отмахнулся он. — Это я настойчиво предлагаю вам свою помощь.
Он понимал, чего она боится. Все не так просто. Можно себе представить, что подумают о нем его братья, когда он приведет домой незнакомую девушку, которая ничего о себе не знает! Естественно, они решат, что он выжил из ума.
Если всерьез подумать о том, что беспокоило Мадж, то она, безусловно, права. Как и его братья:
Да, по роду службы ему приходилось помогать женщинам, попавшим в беду. Но разве можно сравнивать их с Мадж? Вот уж кто по-настоящему нуждается в его помощи! И потом, он же не собирается оставлять ее у себя навсегда. Только на время.
— Случаи, когда человек теряет память навсегда, крайне редки, — произнес Кэйл как можно мягче.
— Не знаю…
— Оставайтесь у меня хотя бы до тех пор, пока мы не выясним, где вы живете. Мой дом расположен в тихом месте, недалеко от пляжа, у вас будет отдельная комната. Вы там прекрасно устроитесь!
Это намного лучше, чем стерильная палата с больничной койкой и с графиком температуры.
— Может так оказаться, что я вовсе не из Лос-Анджелеса и вообще не из Калифорнии. А что, если я просто проходила мимо, когда начался этот ужасный пожар? Скажем, приехала к кому-нибудь в гости. Мало ли что могло быть.
— Тогда почему никто не ищет вас? Не приходит в больницу? И почему рядом с вами никого не было, когда вас нашли?
Она снова легла и закрыла глаза.
— Не беспокойтесь, вам обязательно понравится это тихое, спокойное место, где вы сможете отдохнуть и восстановить силы, а вечерами, когда я буду возвращаться домой с дежурства, мы вместе будем стараться выяснить, кто вы на самом деле, Она широко открыла глаза.
— Но посудите сами, как я могу согласиться на ваше предложение? Я же вас совершенно не знаю.
Вы для меня абсолютно незнакомый человек!
— Кто бы говорил! Вы и себя-то совсем не знаете, — сухо ответил он.
— Верно. — Мадж снова села. — А вдруг я убийца или что-нибудь еще более ужасное? Откуда вы знаете, что я не обворую вас, пока вы будете спать? А вы даже не сможете объяснить полиции, кого надо арестовать!
— Ну, это будет загадка века! Искать не знаю кого, не знаю где, — рассмеялся Кэйл.
— Не смешно.
Он нежно погладил ее по атласной щеке.
— Итак, что мы имеем? Или вы перебираетесь ко мне, в уютный домик возле пляжа, или поступаете пациенткой на неопределенный срок в какую-нибудь психушку. Третьего не дано.
— Чутье подсказывает мне, что не в моем характере слепо подчиняться чужой воле, — с досадой проговорила она. — Но сейчас совсем другое дело.
Глава вторая
Она одета во все черное. Просто, но со вкусом. Дорого. Элегантно. Черный цвет был самым любимым ее цветом. Она считала его своим фирменным знаком. Единственное отступление от правил — красный шелковый платочек с вышитым «V» на уголке. Своеобразная визитная карточка.
Внешне она выглядела совершенно спокойно и ничем не выдала себя, когда ее скучный гость вдруг оживился и принялся расхваливать свою самую дорогую вещь — бесценную малоизвестную картину Карраччи, которую он, вероятно, приобрел на аукционе… во всяком случае, он так утверждал. Она все поняла. Карраччи притягивал ее как магнит, оставаясь несбыточной мечтой… пока. Это из-за него она и примчалась в Рим, и вдруг такая удача!
