Естественно, ничего подобного не произошло. В пятнадцать лет жизнь состоит из каждодневной рутины. Аликс обнаружила, что после разговора с бабушкой ее жизнь никоим образом не изменилась. Только иногда, проснувшись неожиданно ночью, глядя на льющийся сквозь оконный проем бледный лунный свет, она пыталась представить лицо матери.
Аликс частично пересказала Дженни разговор с бабушкой… но только под строжайшей секретностью. Потрясенная Дженни была готова начать поиски.
— О боже, я начну просматривать газеты и журналы. Может, там есть о ней статьи. Как здорово, когда твоя мать знаменита, — высказалась подруга.
Вряд ли бабушке понравится такая затея, подумала Аликс, но, по крайней мере, она не запрещала. Поэтому девочка упорно вчитывалась в каждую страницу свежей газеты, пытаясь найти хотя бы упоминание о Нине Фарлей. Но со временем, не обнаружив ничего интересного, Аликс рассталась с этой мечтой. Небрежно брошенное замечание Дженни: «Возможно, она не так уж и знаменита» — слегка задело самолюбие девочки.
За два года не произошло существенных изменений в отношениях между бабушкой и внучкой. Посторонний, не задумываясь, заявил бы, что они живут душа в душу. Но при ближайшем рассмотрении можно было обнаружить небольшие перемены. Отныне Аликс не всем сердцем принадлежала бабушке, в ее душе был отведен уголок и для матери.
Перед семнадцатым днем рождения Аликс миссис Фарлей решила сделать фотопортрет внучки. Очень известный фотограф недавно открыл студию в ближайшем городе.
— Аликс, я думаю, нам нужно сфотографировать тебя. Мне бы хотелось запечатлеть тебя такой юной.
На следующей неделе они отправились в город. Аликс сфотографировалась, и даже сам мастер был приятно поражен результатом.
— Настоящий профессионал, — заметила бабушка, когда они с внучкой вернулись домой. — Портрет удачный. Ты вышла очаровательно, моя дорогая. — И она нежно поцеловала Аликс в щеку, как будто раньше не замечала, какая у нее красивая внучка.
Аликс с истинным наслаждением изучала фотографию.
— Он подчеркнул выгодные качества и каким-то образом замаскировал остальные, — заключила она.
— И все равно это ты, — произнесла бабушка с гордостью. — Именно такой видят тебя окружающие.
— Ой, ба, как здорово!
Она повисла у бабушки на шее. Но потом притихла и погрустнела, когда в голову пришла непрошеная мысль: «Я бы хотела, чтобы именно такой меня видела мама». Аликс не знала, почему вдруг подумала об этом. Но скрывать свои чувства от бабушки было выше ее сил, поэтому девушка честно призналась:
— Ба, я хочу попросить тебя об одолжении. Но боюсь, оно покажется тебе странным. Ты не будешь возражать, если я… если я пошлю… одну из моих фотографий маме?
Тягостное молчание, казалось, никогда не закончится. Наконец миссис Фарлей слегка охрипшим голосом произнесла:
— Аликс, ты хорошо подумала?
— Да. — Девушка сама удивилась, но говорила вполне искренне.
— Надеюсь, ты понимаешь, что я против? — Аликс молчала, и вскоре бабушка продолжила: — Дорогая моя, тебе не кажется, что лучше оставить все как есть? Ты еще слишком мала. — В голосе бабушки за внешней суровостью звучала печаль.
— Я и не собиралась… ничего менять, — Аликс потупилась, — но может, ей стоит увидеть… как я выгляжу?
И неожиданно, к ужасу бабушки и к своему собственному, девочка разрыдалась. Она плакала так редко, что обе были потрясены.
— Малышка моя! — Бабушка обняла ее за плечи и принялась успокаивать. — У меня и в мыслях не было, что ты настолько переживаешь.
Аликс и сама не подозревала насколько, до сегодняшнего дня.
— Просто мне больно оттого, что… мы совсем ничего не знаем друг о друге. Ба, это так… неестественно! — выдавила из себя Аликс, глотая слезы.
— Но ты должна понять… она сама не предпринимала попыток связаться с тобой.
— Но разве не ты убедила ее, что так лучше для меня? — быстро среагировала внучка.
— Ну… Тебе сильно-сильно хочется послать ей фото? — спросила бабушка, выйдя из задумчивости.
Аликс кивнула.
— Тогда ладно. — Наконец миссис Фарлей пошла на уступки. — Но мне кажется, моя дорогая, лучше я отошлю фотографию сама. Если хочешь, можешь написать что-нибудь на обратной стороне.
Аликс нечего было возразить. Она собиралась подписать свой портрет, но никак не могла решить, что же именно ей написать. Нельзя в двух словах рассказать о переполняющих ее чувствах. Да и как можно признаться в любви абсолютно незнакомой женщине, пусть даже и родной матери. В конце концов девочка решила написать правду: «Я думаю, тебе хотелось бы увидеть, какой я стала. Аликс».
Бабушка, отличавшаяся строгостью правил в отношении личной переписки, даже не взглянула на надпись, когда внучка вручила ей фотографию. Лишь заметила:
— Аликс, обещай, что не расстроишься, не получив ответа. В любом случае письмо будет идти очень долго. Я пошлю его в Лондон на адрес одного из агентов твоей матери. А уж они там сами решат, куда его пересылать дальше.
— У тебя есть представление, где она сейчас может находиться? — робко спросила Аликс.
— Вероятнее всего, в Южной Америке, — сухо ответила бабушка. Внучка не знала, откуда у бабушки такие сведения.
Итак, фотографию отослали в Лондон, и у Аликс отлегло от сердца.
В выпускном классе она бесконечно наслаждалась мыслью, что теперь уже взрослая девушка. Аликс без стеснения откровенничала с Дженни и рассказала подруге о фотографии.
— И конечно же твоей бабушке затея пришлась не по нраву?
— Да, боюсь, что так. Но, Дженни, я никак не могу взять в толк почему.
Подруга, казавшаяся старше своего возраста, одарила Аликс снисходительной улыбкой, от которой девушка почувствовала себя ребенком.
— Неужели? Так вот, со всем уважением к добродетелям твоей бабушки можно смело назвать ее собственницей.
— Ничего подобного, — тут же запротестовала Аликс.
Дженни махнула рукой:
— Ты не думай, Аликс, мне нравится миссис Фар-лей. Она незаурядная личность. Но у всех свои недостатки. К тому же ее собственнические чувства по отношению к тебе вполне обоснованны. Ты ей как дочь. Она боится потерять тебя, поэтому и не хочет, чтобы ты виделась с матерью. Вероятно, миссис Фар-лей не очень-то одобряет ее.
— Но мы с ней не увидимся.
— Она иногда возвращается в Англию, ведь так?
— Думаю, да. Но она никогда… я хочу сказать… не думаю, чтобы она захотела… — Аликс внезапно замолкла, почувствовав, что вот-вот расплачется.
— А чего хочешь ты?
Аликс не нашлась, что сказать. Она не знала ответа.
Неделя за неделей тянулись в мучительном ожидании. Аликс вставала рано утром, дабы первой встретить почтальона, а когда тот тихонько стучался в дверь по вечерам, сердце девушки едва не выпрыгивало из груди. Как-то по-детски глупо было предполагать, что благодаря крохотному листку бумаги, отосланному на другой конец земного шара, к ней прибудут вести от матери.
