— Какой же я дурак!
Они оба чувствовали себя неловко. Это он помнит. А затем… Затем — пустота!
«Она подсыпала в мой бокал какой-то наркотик! Именно поэтому мне так трудно что-то вспомнить… Теперь все ясно!.. Но что ей от меня нужно? Чего добивается эта сумасбродка?»
Ему хочется заплакать от досады. Да что там заплакать — завыть! Но он ограничивается лишь тем, что идет в санузел и справляет малую нужду, бормоча себе под нос всякие ругательства.
Он снова осматривает свою «клетку».
«Странно, но она достаточно хорошо оборудована, — думает он, — как будто эта женщина заранее подготовила все здесь к тому, чтобы в ней можно было держать взаперти меня… А может, она регулярно сажает сюда под замок мужчин?! Останавливает их на автотрассе, делает вид, будто у нее поломался автомобиль, приглашает их к себе домой и потом… И что потом? Она их убивает?..»
Он чувствует, что, несмотря на холод и сырость, у него проступает пот. Он открывает кран в умывальнике и делает несколько глотков.
«Не теряй хладнокровия, Бен… Не станет же она убивать полицейского! Кроме того, если бы в нашем регионе действовал серийный убийца, мне об этом наверняка было бы известно!.. Нет, эти страхи — всего лишь игра моего воображения. Она продержит меня здесь несколько часов ради забавы, не более того. А затем она меня выпустит. Но как только она это сделает, я ее…»
Дверь в верхней части лестницы издает противный скрип. Бенуа подходит к решетке и видит, как вниз по ступенькам медленно движется пара превосходных женских ножек.
— Ну что, майор, вы успокоились?
— Конечно, Лидия! Я вас ждал…
— Вы меня ждали?
— Да… Я ведь чем-то могу быть для вас полезен, не так ли? Иначе вы не стали бы запирать меня в этой конуре! Скажите, что вам от меня нужно…
— Всему свое время, Бенуа, — перебивает его женщина.
— Но у меня, знаете ли, очень много незаконченных дел! Я не знаю, сколько сейчас времени, потому что вы забрали мои часы, однако думаю, что мне уже давно пора явиться к себе на работу…
— Да, давно пора, — соглашается Лидия.
Она садится напротив него — с той стороны решетки — на маленький деревянный стул.
— Ну так в чем же заминка? Во что мы с вами сейчас играем, дорогая Лидия? — спрашивает Бенуа, улыбаясь.
Он с трудом выдавливает из себя эту улыбку, стараясь держаться как можно более непринужденно.
— В данной ситуации играть буду одна только я…
— Неужели? И во что же вы будете играть?
— Я буду наблюдать, майор, за тем, как вы будете умирать…
2
«Какой же сегодня день?.. Вторник, четырнадцатое декабря… Да, именно так: она кивнула, когда я сказал, что мне уже давно пора явиться на работу. Сейчас, наверное, где-то между десятью и одиннадцатью часами утра… Главное — не потерять счет времени».
Впервые в жизни Бенуа искренне жалеет о том, что находится сейчас не на работе. И ему впервые в жизни очень хочется услышать раздраженный голос своего нервного начальника…
Он снимает пальто и поднимается на ноги. У него все еще кружится голова… Эта потаскуха, должно быть, вбухала ему в виски изрядную дозу какого-то наркотика!
Он идет вдоль решетки. Судя по внешнему виду бетона у основания решетки, ее установили здесь совсем недавно. Он останавливается перед дверью и снова пытается ее открыть: резко дергает, налегает на нее плечом, бьет по ней ногой. Сила-то у него есть. Пока что есть.
Однако дверь не поддается. Она такая крепкая, что выдержала бы натиск раззадоренного амфетаминами быка, выпускаемого на арену для корриды.
Бенуа становится прямо под подвальным окошком. Оно расположено слишком высоко, ему до него не дотянуться, хотя он — отнюдь не карлик. Но даже если бы ему удалось до него дотянуться, он все равно ничего бы не добился, потому что на этом окошке с грязным стеклом тоже установлена металлическая решетка. Впрочем, он мог бы попытаться выбить стекло и позвать кого-нибудь на помощь…
Хотя нет, еще слишком рано звать кого-то на помощь!
Главное сейчас — не делать никаких глупостей.
Начав с санузла, он тщательно осматривает свою «клетку» в поисках предмета, которым можно было бы сломать замок.
Но никаких подходящих предметов здесь нет.
Ну что ж, раз от его крепких мускулов никакого толку нет, придется использовать мозги. Нужно спокойно все обдумать. Нужно попытаться понять мотивы этой женщины.
Человеку гораздо легче выработать правильную линию поведения, если он осознает, почему оказался в той или иной ситуации. Ему намного проще вести борьбу со своим противником, если он понимает его психологию.
Бенуа ложится на одеяло. Как собака на подстилку.
«Почему? Почему эта бабенка заперла меня здесь? Просто из прихоти? Или она — сексуальная извращенка?.. Хуже всего то, что она заграбастала мой пистолет. Он ведь заряжен!»
Ему приходят в голову ее слова: «Я буду наблюдать, майор, за тем, как вы будете умирать…»
«Нет, я не понимаю, с какой стати ей вдруг захотелось прикончить меня!.. Хотя… Мне уже приходилось сталкиваться с психопатками. Им не нужна какая-либо причина для того, чтобы задумать отправить человека на тот свет!.. А может, я арестовал ее хахаля и его потом засадили в тюрьму?.. Нет, ни один преступник не вел бы себя подобным образом: он не стал бы просить свою кралю запереть полицейского в такую вот клетку, чтобы тем самым отомстить ему… А может, она потребует выкуп?.. Глупости! У меня ведь нет ни гроша! Ни у меня, ни у моих родственников… Гаэль уже наверняка звонит во все инстанции, чтобы выяснить, куда я запропастился. Она, должно быть, сильно волнуется…»
Бенуа прижимается спиной к стене. Это настоящая пытка — не понимать того, что с тобой происходит. У него появляется ощущение, что он стал одним из героев какого-то кафкианского сюжета. Настоящий бред! Кошмар, в котором нет почти ничего похожего на реальную жизнь.
«А может, она что-то потребует в обмен на мое освобождение? Да, именно так! Она позвонит в министерство, скажет, что взяла в заложники полицейского, и потребует освободить своего приятеля, который угодил за решетку… Ну, или что-нибудь в этом роде… Но кто в министерстве станет переживать за судьбу какого-то провинциального майора полиции? Неприятный вопрос: сколько стоит моя шкура?..»
Бенуа, чувствуя, что от волнения начинает задыхаться, расстегивает рубашку аж до пупа и впивается взглядом в подвальное окошко.
Ему хочется завыть. Завыть и врезать с размаху кулаком или ногой по стене.
«Нет, береги свои силы, Бен… Они понадобятся тебе для того, чтобы выбраться из этого дерьма».
Он снова начинает ходить по «клетке» взад-вперед, потому что его терзает навязчивое ощущение, что если он будет сидеть неподвижно, то станет легкой добычей для уже приготовившейся сцапать его смерти.
