* * *
Нет, Леся никогда не была красавицей. Но у нее совершенно потрясающая улыбка. Вот на улыбку-то он и попался.
– Свободная касса!
А пилот просто дар речи потерял. Казалось, улыбались не только губы, а вся девушка целиком: и смешные рыжие веснушки, и выпавшие из крошечного хвостика короткие пряди русых волос. Она показалась Диме совсем юной и какой-то неприкаянной, точно родившийся в подвале котенок, слишком чумазый и облезлый, чтобы надеяться на человеческую жалость.
Кто знает, может так оно и происходит в жизни? Что-то внутри него дрогнуло.
– Я хочу пригласить Вас на ужин.
– Вы шутите?
Леся во все глаза смотрела на красавца-пилота. Он приглашает на свидание? Кого? Ее?
– Я совершенно серьезно.
– Но меня не отпустят, – она снова улыбнулась, и то самое, незнакомое внутри зашевелилось снова. Не врут что ли про бабочек? Или это сердце? Нет, с сердцем, судя по последней медкомиссии, все должно быть в порядке.
– Когда ты заканчиваешь?
– Через два часа.
Он кивнул, отошел и сел за столик в углу, так ничего и не заказав. И так просидел два часа, до конца смены.
Потом был ужин в дорогом ресторане, где она все время боялась перепутать вилки. И прогулка по набережной. И Дима сам не смог бы объяснить, почему в этот вечер он привез ее к себе домой. Пока Леся рассматривала его детские фотографии, он бросился бегом сквозь коридоры их огромной квартиры на поиски обожаемой мачехи. И нашел ее на кухне.
– Ты опять с новой дамой?
– Да! Нам мартини со льдом и постели ей в отдельной спальне.
– Бегу и падаю! Что, не получилось уломать?
– Она ещё девочка.
– Аргумент.
Вот за что он любил эту маленькую рыжеволосую женщину, так это за понимание. Белка была его самым верным другом, начиная с четырнадцати лет. С тех самых пор, то есть, как умерла от пьянства мать, и отцу пришлось забрать Диму к себе. Он был достаточно взрослым, чтобы понимать, что его появлению в доме, скорее всего, никто не обрадуется. Да и сам не горел желанием налаживать отношения с этим предателем и его девчонкой. Так мама говорила, что отец женился на какой-то провинциальной девчонке. С другой стороны, в детдом тоже не хотелось. Уж лучше в тюрьму или в армию. В общем, от того декабрьского дня, когда папа с дедом перевезли Димины вещи в эту квартиру, мальчишка ничего хорошего не ждал. А напрасно.
Катя прилетела из командировки. Кажется, это был Краснодар или, может, Калининград. Тогда она была молодой и легкой на подъем. В фирме надо было завоевывать авторитет, строить карьеру. О том, что красный диплом МГУ еще ни о чем не говорит, генеральный объявил сразу. То есть на собеседовании. Командировки занимали два-три дня, но летать приходилось каждый месяц. Впрочем, муж ничего против не имел – уважал её целеустремленность.
Когда Катя вошла, мальчик сидел на диване в гостиной. И ждал. Что вот сейчас эта дура накрашенная начнет говорить, как ей жаль, что умерла его мама (ага, конечно), и что он должен и чего не должен, раз уж он будет жить в этом доме. Не дождался.
– Привет, я Белка.
– Привет, – процедил парень сквозь зубы. А потом все-таки спросил: – почему Белка? Ты же Катя.
– Меня все так зовут, – пожала плечами рыжая девчонка. И впрямь девчонка. Ей ведь было тогда двадцать шесть, как ему сейчас. – Если захочешь поговорить, поболтать, покурить, достать денег, обращайся. Папе не скажу.
И все. И унеслась.
Она и впрямь никогда его не выдавала. Благодаря Белке, постепенно наладились Димины отношения с отцом. Да что там говорить, они даже детей не заводили, пока он школу не закончил, чтобы Дима себя лишним не чувствовал. Пилот знакомил мачеху со всеми девушками. А девушек у Димы всегда было много. Правда, обычно они были вдвое красивее Леси и втрое легкомысленней. В общем, сегодня его явно тянуло на неформат.
Он вернулся в свою комнату и тут решился ее поцеловать. Леся ответила ему горячо, но неумело. Да неужели же она и не целовалась никогда раньше?
Черт знает что такое.
На следующие выходные отец с Белкой и малышами уехали на дачу. И это были лучшие выходные в жизни. Дима сам не мог понять, почему он так запал на эту некрасивую девчонку, которую домашние окрестили Мышкой. У Леси не было ни длинных ног, ни третьего размера, ни роскошных белокурых локонов. В общем, ничего того, что обычно возбуждало Диму в девушках. Но после каждого рейса он приезжал к ней в колледж, кормил мороженым, вытирал чумазые щечки. Ему почему-то приятно было сознавать, что для этой девочки он действительно уникальный. Первый. Единственный. Это новое ощущение грело душу.
– Женись на ней, – посоветовала Белка.
Дима так и сделал.
Благодаря усилиям мачехи, которая взвалила на себя все приготовления, на свадьбе его невеста выглядела почти красивой. И платье подобрали очень удачное – атласное, цвета шампанского, до колен.
– Ты уверен, что вам лучше будет жить с нами? – спросил отец, когда гости ждали фейерверка.
– Я бы очень этого хотел, – признался Дима. – Квартира вроде позволяет. Если, конечно, ты не против. И Белка.
Белка, конечно, была не против.
* * *
– Спорим, такой свадьбы они еще не видели? – усмехнулся Олег.
Алиса только рассмеялась в ответ и с гордостью взглянула трех мальчиков десяти, семи и четырех лет, по случаю торжества наряженных в самые настоящие смокинги.
– Ну вот, теперь я наконец-то жена своего мужа!
Посмотреть на их семейство сбежались все сотрудники ЗАГСа.
Спустя десять лет счастливой семейной жизни Олег и Алиса официально оформили свои отношения. Раньше как-то не до того было. Да и зачем жениться, если и без того все хорошо. Конечно, о свадьбе они множество раз заговаривали, в том духе, что, дескать, надо бы сходить и поставить пресловутые штампы, но до дворца бракосочетания ни разу не доходили. И сегодня бы не дошли, если бы Ангелина Степановна, мама Алисы, не разбудила многодетных жениха и невесту настойчивым звонком в дверь.
– Эй, Воробьевы, Вы хоть помните, что у вас свадьба сегодня? Немедленно одевайтесь!
Олег неловко улыбнулся и пригладил волосы. Ерунда все это. Алиса ему давным-давно жена. Смысл жизни и мать детей. И этот факт не нуждается в доказательствах. Свадьбу надо было десять лет назад делать, но тогда им было не до этого – она ходила беременная, он писал диплом, да и денег особо не было. Жена печати в паспорте никогда не требовала, а знакомые, казалось, даже не подозревали, что образцовые супруги, родители троих замечательных мальчишек могут быть не женаты. Алису все называли Воробьевой, по фамилии мужа и детей, и она никогда не поправляла. Но в прошлый день рождения жены теща огорошила:
– Тебе, доча, тридцать, а ты до сих пор не замужем.
