– Вернется назад, в преддверие ада. Там он уже не сможет причинить добрым богобоязненным людям никакого вреда.
Мы, каджуны, являемся потомками жителей Акадии, прибывших в Америку из Канады в середине восемнадцатого столетия. Что касается нашей веры, она представляет собой смесь католицизма с дохристианским фольклором. Мы ходим в церковь и молимся христианским святым, таким как святой Медард[4], но в то же время крепко держимся и за древние поверья. Для некоторых, как дедушка Джек, именно они важнее всего. Дедушка старался отогнать неудачу всеми возможными способами и собрал целую коллекцию талисманов вроде крокодилова зуба и сушеного оленьего уха, с которыми никогда не расставался. Бабушка часто повторяла: во всей бухте нет человека, который нуждался бы в защите от неудачи больше, чем дедушка.
Мы бодро шагали по покрытой гравием дороге и вскоре увидели дом Родригесов. Его кипарисовые стены были покрыты сероватым налетом. Изнутри доносились рыдания. На галерее мы увидели мистера Родригеса: он сидел в кресле-качалке с четырехлетним сынишкой на руках, вперив взор в темноту, словно уже видел там злого духа. По спине у меня вновь забегали мурашки, однако я, не говоря ни слова, следовала за бабушкой. Стоило мистеру Родригесу увидеть бабушку, как отчаяние на его лице сменилось надеждой. Приятно было видеть, что бабушка Кэтрин пользуется таким уважением и почетом.
– Спасибо, что так быстро пришли, миссис Лэндри, – произнес он, поднимаясь. – Я вам очень признателен. Тереза! – позвал он.
Тереза вышла из дому и забрала ребенка. Мистер Родригес распахнул перед бабушкой дверь. Я погасила фонарь и тоже вошла в дом.
Бабушке Кэтрин не раз доводилось бывать в жилище Родригесов, и потому она прямиком направилась в спальню. Миссис Родригес лежала с закрытыми глазами, лицо ее было мертвенно-бледным, черные волосы рассыпались по подушке. Бабушка взяла ее за руку. Роженица приподняла веки. Бабушка Кэтрин смотрела на нее столь пронзительным взглядом, словно хотела просветить насквозь. Несчастная женщина попыталась приподняться.
– Долорес, не волнуйся, – успокоила ее бабушка. – Я помогу тебе.
– Да, – слабым шепотом откликнулась миссис Родригес и сжала запястье бабушки. – Кэтрин, я все чувствовала. Чувствовала, как его сердечко остановилось. Как кушмаль выскользнул наружу. Но ничего не могла поделать…
– Отдыхай, – сказала бабушка. – Я постараюсь помочь.
Она погладила руку Долорес и повернулась ко мне. Тихонько кивнула и вышла из комнаты. Я следовала за ней. На галерее нас уже ждали Тереза и остальные дети.
Бабушка Кэтрин порылась в своей корзинке и извлекла бутылку со святой водой. Она бережно открыла ее и повернулась ко мне:
– Возьми фонарь. Мы должны обойти вокруг дома. В каждую посудину, где есть хоть сколько-нибудь жидкости, надо капнуть святой воды, Руби. Будь внимательна, ничего не пропусти.
Я кивнула, пытаясь скрыть дрожь, и мы начали обход.
Шли в темноте, сопровождаемые лишь уханьем совы. Когда мы свернули за угол, что-то прошуршало в траве. Сердце мое заколотилось так бешено, что я едва не уронила фонарь. Неужели то был злой дух, пытавшийся нас остановить? Словно отвечая на мой вопрос, что-то холодное и влажное скользнуло мимо меня в темноте, коснувшись левой щеки. Я судорожно перевела дух. Бабушка Кэтрин повернулась подбодрить меня.
– Не бойся. Дух наверняка прячется в бочке или кастрюле с водой, – пояснила она. – Не может без воды.
Мы остановились около бочки для сбора дождевой воды, стекавшей с крыши дома. Бабушка капнула в бочку святой воды из бутылки и, закрыв глаза, принялась шептать молитву. То же самое мы делали около всех прочих бочек, ведер и баков. Наконец мы обошли дом кругом и вернулись к дверям, где нас с нетерпением ждали мистер Родригес, Тереза и еще два малыша.
– Простите, миссис Лэндри, – произнес хозяин дома. – Тереза сказала, что вчера дети вытащили во двор старый таз. В него наверняка набралось воды, ведь такой ливень был.
– Покажи, где этот таз, – обернулась бабушка к Терезе.
Девушка кивнула. Она так нервничала, что не сразу нашла место, где дети бросили злополучную посудину.
– Мы обязательно должны найти его, – заявила бабушка Кэтрин.
Тереза расплакалась.
– Тереза, не бойся. – Я сжала ее руку. – Мы его найдем.
Она всхлипнула и закусила нижнюю губу. Вскоре ей удалось вспомнить, где она видела таз. Бабушка опустилась перед ним на колени, капнула святой воды и прошептала молитву.
Может, мне показалось, а может, и нет. Так или иначе, я увидела над тазом какое-то сероватое облако, очертаниями отдаленно напоминающее новорожденного младенца. Оно устремилось вверх и быстро исчезло. Не желая еще сильнее напугать Терезу, я сдержалась и не вскрикнула при этом. Бабушка Кэтрин поднялась с колен, и мы вернулись в дом, чтобы еще раз выразить хозяевам соболезнования. Бабушка поставила у входной двери маленькую статуэтку Девы Марии и сказала мистеру Родригесу, что она должна непременно оставаться на этом месте сорок дней и ночей. Вручив ему еще одну статуэтку, она приказала поместить ее в изножье супружеской постели на тот же срок. После этого мы отправились в обратный путь.
– Как думаешь, бабушка, удалось тебе прогнать злого духа? – спросила я, когда мы отошли от дома подальше и можно было не сомневаться, что никто из Родригесов не услышит наш разговор.
– Да, – ответила бабушка. Помолчав, добавила: – Хотела бы я прогнать духа, которым одержим твой дед. Но это не так просто. Я искупала бы его в святой воде, если б верила, что это принесет хоть какую-то пользу. Но надежды на это нет. Впрочем, вымыть его хорошенько не помешало бы в любом случае.
Я улыбнулась, но на глаза мои навернулись слезы. Сколько я себя помнила, дедушка Джек жил отдельно от нас, в охотничьей хижине посреди болот. Бабушка всегда отзывалось о нем весьма неодобрительно, а при встрече демонстративно отворачивалась. Но иногда, когда она говорила о своем непутевом муже, голос ее смягчался, а взгляд теплел. Наверное, в глубине души бабушка верила, что все еще может измениться. Всякий раз, когда я собиралась навестить дедушку, она отговаривала меня, утверждая, что пробираться через болота на лодке-пироге слишком опасно.
– Не дай бог, выпадешь из этого корыта или перевернешь его, – пугала бабушка. – А дед, как назло, окажется напившимся до потери памяти и не услышит криков. К тому же, Руби, болото кишмя кишит змеями и крокодилами. Этот старый хрыч не заслуживает того, чтобы рисковать ради него жизнью.
Однако бабушка ни разу не запретила мне совершить подобное путешествие. Когда я возвращалась, бабушка делала вид, что ее совершенно не интересует, как живет дедушка Джек. Однако я все равно рассказывала ей, потому что знала – она жадно ловит каждое мое слово.
Множество вечеров я провела, сидя у окна и любуясь луной, что проглядывала сквозь тучи. В такие вечера я горячо молилась, чтобы семья наша соединилась вновь. У меня не было ни отца, ни матери, лишь бабушка Кэтрин, заменившая мне мать. Она всегда твердила, что дедушка не в состоянии позаботиться даже о себе самом. Где уж ему заменить мне отца! Однако я мечтала. Если бы они снова были вместе… мы жили бы в нашем доме, как настоящая семья. Может, тогда дедушка Джек перестал бы пить и играть в карты. У всех моих школьных друзей были семьи – отцы, матери, братья и сестры. Было к кому спешить домой, кого любить.
