В 1825–1827 годах на Кубань быт переселен Хоперский полк, получивший свое начало от выходцев с Запорожья и Дона, осевших на реке Хопре, но оттуда разогнанных за участие в Булавинском бунте, и через 6 лет вновь собранных. В 1778–1779 годах они были переселены на Кавказскую линию в район Ставрополя, а оттуда переселились на Кубань и образовали станицы Баталпашинскую, Белочечегскую, Невинномысскую, Барсуковскую, и на реке Куме – станицы Бекещевскую и Суворовскую.
На Кавказской линии казаки сначала жили отдельными полками, которые непосредственно подчинились общему командованию этих линий. Станицы их селились около укреплений. Жизнь этих станиц была более тревожной, «но зато, – отмечается в старой хронике, – состоя на службе, казак мог заниматься своим хозяйством, оно у линейцев быстрее налаживалось, и обычно линеец жил зажиточнее черноморца». Вообще же жизнь в этих полках протекала, как и на Черномории, в беспрерывной борьбе с горцами. Но у черноморцев в данном отношении всегда оставалось свое преимущество: они действовали как отдельное казачье войско, имея свою конницу, пехоту и артиллерию и находились под командой своих атаманов.
Поселившись на Кубани, казаки (и черноморцы и линейцы) стали с первых же дней непосредственно лицом к лицу с воинственными закубанскнми горцами.
«Из них абадзехи, беслинеи, темиргои, махоши были самыми многочисленными и воинственными для казаков противниками по неукротимому стремлению к разбою, грабежу, всякому злодеянию и насилию. В своих отважных беспрерывных набегах на Линию, черкессы крупными и мелкими партиями, а то и в одиночку, проникали далеко вглубь пограничных станиц и селений, поджигали жилища, грабили имущество, угоняли рогатый скот и лошадей и уводили в плен жителей, чтобы продать их в рабство или у себя закабалить на вечное рабство». (Там же.)
Упомянутый уже выше В. Гр. Толстой свидетельствует, что «в своих горных областях и на лесных равнинах черкесы занимались скотоводством и коневодством, немного пахали и сеяли кукурузу и просо, но все это в таком масштабе, что не обеспечивало их жизненные нужды». Черкесы говорили: «Война и военная добыча наше ремесло, как у русских хлебопашество и торговля, и если мы прекратим это ремесло, то должны будем погибнуть от нужды и голода». (Там же.)
Создалась жизнь на Линии, когда «день и ночь казаки зорко и бдительно несли сторожевую службу то на постах, то в резервах, то в разъездах и секретах, то в кровопролитных схватках, то в обороне под натиском врага…» По пословице «с волками жить, по волчьи выть», кубанцы уже в 20-х годах XIX века, присмотревшись к правам и обычаям своих воинственных соседей, переняли от горцев одежду, вооружение и некоторые боевые приемы и уже, в свою очередь, «задавали абазехам кровавые уроки». И не только мужская половина населения Линии и Черноморья была втянута в тяжелую порубежную жизнь казаков, но и женщина-казачка; у нее была очень тяжелая доля. «Она покоила стариков, выращивала и воспитывала детей, пахала и сеяла, вела полевое и домашнее хозяйство, имея в подростках единственных помощников в трудах и единственное утещение…» «Только темные ночи знали, сколько вздохов, слез и скорби стоили казачке эти подчас непосильные труды и заботы».
«Изредка, и то не надолго, удавалось самому казаку вырваться на побывку домой, чтобы посмотреть свое хозяйство, приласкать детей, посоветоваться с женой. Когда кровавая война разлучала мужа с женой навеки, казачка с удвоенной силой должна была войти в свое хозяйство и держать семью, пока не подрастали сыновья, предмет тревоги материнского сердца… А в 20 лет и они, молодые казаки, садились из коня и шли на пожизненную службу». (Там же. С. 10–11.)
А вот образец песни-флирта того времени, она сохранилась по записи покойного Ф. А. Щербины, почтенного историка Кубани и Кубанского войска:
Как молодец девку исподманывал,
Исподманывал, подговаривал:
Ты пойдем, девка,
К нам на линию жить!
У нас да на линии
Что Курджуп да река
Вином потекла,
А река Лаба
Медом потекла.
По горам-то у нас, по горам
Лежат камушки драгоценные,
Драгоценные, неоцененные.
<…>
Уж ты, молодец, девку не подманивай,
Я сама там была,
И сама-то видела,
Про все слышала.
Что Курджуп да река
Кровью потекла,
А река-то Лаба —
Горючей слезой…
По горам-то, по горам
Лежат головы,
Все казацкие, молодецкие…
Некоторые авторы-кавказцы в своих работах о прошлом времени освоения Кавказа русскими стремятся сгустить краски, чтобы показать жестокость русских «завоевателей». Разное было и разное случалось. Те горские племена, те жители горских аулов и других кавказских поселений, которые оказывали склонность перейти на мирное положение, те получали возможность поселения в плоскостной открытой местности, но в отношении тех горцев, которые считали, как выше было отмечено, «войну и военную добычу своим ремеслом», в отношении тех ответные меры не могли не быть достаточно суровыми. В борьбе России и Турции за утверждение каждою своей власти на Кавказе (и одновременно для России велась борьба за обладание «теплыми морями») значительная часть черкесских народов, наиболее воинственная, стала на сторону Турции, и около 500 000 душ их эмигрировали в Турцию[3].
В 1860 году было образовано Кубанское войско. В него вошло Черноморское войско и вместе с ним вошли шесть бригад Кавказского линейного войска. (Из остальных 4-х бригад Кавказского линейного войска было образовано Терское войско.) Одновременно с этим была произведена и гражданская реорганизация казачьих войск. Поскольку до того в организации Черноморского войска сохранялся элемент особенности, некоторого вида автономности, теперь в гражданском отношении была произведена определенная доля нивелировки «гражданской» жизни казаков. Образовались Кубанская и Терская области, производилось в административном отношении сближение с обычным для того времени губернским режимом.
Численность Кубанского войска в том 1860 году после объединения не превышала 160 000 душ. Но, несмотря на сравнительную незначительность этого числа, войско поставляло на службу (всегда для того времени – военнодействующую) 22 конных полка, 13 пеших батальонов, 5 батарей и еще гвардейский дивизион. В «Кубанском Сборнике» отмечается: «Первые четыре года существования Кубанского войска прошли в напряженной борьбе с горцами и в заселении Закубанья и побережья Черного моря».
Рескриптом на имя Евдокимова император Александр II24 июня 1861 года приказал сообщить Кубанскому войску, что за постоянное доблестное его служение ему «предоставляются в пользование земли в предгорьях Западного Кавказского хребта…» Примечательно здесь то, что самый рескрипт был дан за три года до того времени, когда земли эти оказались свободными от ушедших в Турцию горских племен. Всего в пользование Кубанского войска, дополнительно к прежде занятым им землям, присоединялось 3 миллиона десятин земли. На ней предполагалось поселить в течение 6 лет 17 000 семейств из войска Кубанского, Азовского и Донского, а также государственных крестьян и нижних чинов
