— Хочу.
— Мобила, — позвал старший. — Подойди! Сбегай к Сидоровичу, пусть подберет какую-нибудь подходящую одежонку для этой… гимназистки. А то вырядилась, понимаешь, как артистка варьете. — Насчет особенностей гардероба артисток варьете Бей-Болт не был уверен, давненько он в таком заведении не бывал, но древний, из другой жизни, фильм с таким названием помнился, вот и ввернул по случаю. — Вот тебе, кадет, хабар, отдашь старому кровососу. И чтобы все было.
Бей-Болт вытащил из контейнера «ломоть мяса» и протянул артефакт бойцу.
— Раздобудь пож… то есть организуй какой-нибудь еды. Возьми Жеку-Дуплета и Школяра. Гражданку отконвоировать во-он в тот дом, что на отшибе, и выставить караул. Да, и еще насчет постели что-нибудь сообразите…
Расположившиеся неподалеку сталкеры оживились.
— Тихо вы, жеребцы чернобыльские, — беззлобно прикрикнул на них Бей-Болт, подумав про себя, что совсем скоро этих молодых парней поцелует Зона, и не до женщин им будет тогда, потому что Зона конкуренток не терпит. Зона насмерть залюбит, а не отпустит. А пока — пусть себе. Может, и повезет кому.
А вслух сказал:
— Выполняй.
Потом посмотрел на незваную гостью и пробурчал:
— Вот что, красавица, кто ты такая, откуда и как тебя к нам занесло, мы не знаем, сама ты не помнишь или не хочешь рассказывать, да и верить тебе у нас нет резону, так что придется тебе какое-то время побыть под домашним арестом. Ребята тебя проводят и как могут устроят, только здесь Кордон, а не пансионат для заблудившихся девиц, а там, — сталкер махнул рукой в сторону разрушенного железнодорожного моста, — вон там, дальше, мертвый город Припять и Чернобыльская АЭС, так что удобств у нас особых нет, понимать должна. Любые посторонние разговоры с охраной временно запрещаются. В случае если ты не то, чем кажешься, — стрелять будут на поражение. Все понятно?
Девица испуганно кивнула.
— Ну, тогда ступай.
Когда гостья, конвоируемая Мобилой и Дуплетом, отошла метров на пятьдесят, Бей-Болт негромко позвал:
— Берет, живо ко мне!
Берет, в прошлом морпех, ладный сталкер, еще не мастер, но уже и не мальчишка, возник беззвучно, словно соткался из утренней мороси.
— Вот что, — Бей-Болт помедлил, — возьми мой «винторез», там оптика хорошая, и полезай на чердак. Сейчас развиднеется, солнце восходит. Домик с чердака просматривается насквозь, красотку эту держи в прицеле. Если караульные зайдут в дом и застрянут — зови меня. В случае особых обстоятельств — стреляй на поражение.
— Какие могут быть особые обстоятельства, командир? — удивился Берет. — Думаешь, гормон у ребят взыграет? Так это не повод стрелять. Он и у меня запросто взыграть может, что же мне, стреляться из-за этого теперь? Девка сама виновата, нечего по Зоне на каблуках расхаживать да коленками из-под подола сверкать.
— Плевать я хотел на ваши гормоны, — пробурчал Бей-Болт. — Пусть себе взыгрывают. А если эта девка и не девка вовсе? Если она из Диких земель, Красного леса, Припяти или с самой ЧАЭС? Если все эти ножки-плечики — видимость одна? Молчишь? То-то! Иди выполняй. А гормон свой можешь узлом завязать, чтобы не мешал. Понятно? В случае чего я буду в бункере у Сидоровича.
Над Кордоном, гримасничая — то глумливо плющась в блин, то вытягиваясь восклицательным знаком, — вставало солнце. На блокпосту штатно сыграли побудку, словно пробуя голос, хрипло гавкнул с вышки тяжелый станковый «Корд»,[3]гавкнул — и заткнулся. Словом, ничего необычного у вояк не наблюдалось, стало быть, гостья скорее всего, пришла не оттуда. Да и вид у нее не тот, какой бывает у девицы, проведшей всю ночь в казарме. Принаряженная девчонка, в меру накрашенная, словно и впрямь сорвалась с выпускного бала. Прогуливалась себе, не думая ничего такого, с одноклассниками по Александровскому саду, свернула не в те кустики — хлоп! — и оказалась на Кордоне.
Бей-Болт выщелкнул окурок, поднялся и отправился в бункер к Сидоровичу. Хоть и выжига был Сидорович, но мужик опытный, умный и на совет нежадный. Тем более что ночью на Кордон за каким-то лешим пожаловал Ведьмак, который тоже много чего мог рассказать о фортелях Зоны. А остановился Ведьмак как раз у Сидоровича. Может быть, трем старым сталкерам и удастся решить маленькую голоногую проблему, свалившуюся июньским утром на Кордон.
— Катериной тебя зовут, говоришь?
Что ж, аномалии — они разные бывают.
Некоторые умудряются выглядеть довольно симпатично.
Только доверять им все равно нельзя. Потому что здесь — Зона.
2
Сидоровича как только не называли. И кровососом, и купчиной-выжигой, и лысым бюрером, и ухарем-купцом, хотя ухарь из стареющего торговца нынче был, сами понимаете, никакой. Отухался, хотя в свое время поухал знатно. И жлобом тоже звали. И все потому, что в долг Сидорович не верил никому и никогда, авансов не признавал, а доверие его можно было завоевать единственным способом — пунктуальным выполнением заключенных с хозяином бункера договоренностей. Но и рассчитывался купчина-выжига так же пунктуально, деньги не зажимал, снаряга у него была довольно качественная, а за соответствующую сумму достать мог практически все что угодно.
Но если вы в доверии у плешивого барсука Сидоровича, то перед: вами откроется тяжелая железная дверь, ведущая в таинственные глубины бункера. В логово купчины-выжиги, мироеда, по совместительству лысого бюрера и кровососа. Словом, типичного «Еl explotador del pubero trabajador».[4]Туда, куда сопливому новичку хода нет.
Много чего интересного и полезного для выживания в Зоне скопилось в кладовых бывшего подземного командного пункта, много всякого-разного хранится на запаянных в жестяные банки жестких дисках, снятых сталкерами по просьбе Сидоровича со стареньких «Пентиумов» в Лиманске, в лабораториях «Агропрома», «Ростока» и «Юпитера», а может быть, и самой «Припяти». Не исключено, что даже в самом центре управления ЧАЭС. Только где они, эти безвестные сталкеры, добывшие информацию? Живы ли, нет — кто знает… Но сейчас не время проводить инвентаризацию бункера, да и хозяин наверняка будет активно возражать, а аргументы у него крупнокалиберные, убойные аргументы.
Двое сталкеров, сидящих в прокуренной комнате за странновато выглядящим здесь круглым обеденным столом, покрытым аккуратной скатертью в бело-синюю клетку, к чужим секретам были равнодушны. Своих проблем хватало.
На столе стояла початая бутылка водки «Казаки», граненые стаканы и тарелка с жареным кабаньим мясом. Из дефицита имелись банка маринованных огурчиков и жестянка с кальмарами в собственном поту, похожими на мелко нарезанную сиреневую грелку. Роскошь, деликатес, можно сказать. На чернолаковом жосткинском подносе с изображением Жар-Птицы-мутанта лежала по-мужски грубо порубленная буханка хлеба. Но мужчинам было не до выпивки и закуски, пусть даже и деликатесной.
