Хозяина Адриенны (ну я имею в виду хозяина Адриенны-собаки) я встретил на прошлой неделе, когда шёл из школы. Он меня, конечно, не узнал: он же видел меня от силы два раза, я в парке гулял с собакой, а он отгонял моего Белло, стоило тому приблизиться к Адриенне. Теперь человек этот выглядел довольно грустно, он шёл свесив голову и опустив плечи и так дошёл до маленького коттеджа. Наверно, он там живёт.
На калитке висело большое объявление. Я потихоньку прочёл его, когда тот человек скрылся за дверью:
Вознаграждение 100 евро!
Пропала (убежала или похищена() собака колли (девочка).
Шерсть рыжая, волнистая… Отзывается на кличку Адриенна.
За ценные советы, которые помогут найти собаку, гарантирую вознаграждение 100 евро.
Хозяин
Внизу был номер телефона.
Хозяина мне стало жалко. Но что мне было делать? Позвонить ему в дверь и сказать: «Не волнуйтесь, у Адриенны всё хорошо! Она превратилась в человека и целыми днями ругается с господином Белло»?
Адриенна на самом деле всё время капризничала, ко всему придиралась, сидела с недовольным видом и довела добродушного господина Белло до того, что он часами с ней ссорился.
У неё была любимая фраза: «А мне не хочется!».
Например, когда господин Белло хотел показать ей, что суп можно есть ложкой (он с таким трудом научился это делать и теперь страшно этим гордился), она говорила: «А мне не хочется!». Потом двумя руками подносила тарелку ко рту и хлюпая выпивала весь суп через край. Когда господин Белло уговаривал её обуться и ходить как другие люди (Верена пожертвовала ей очень удобные мягкие туфли), Адриенна говорила: «А мне не хочется!» — и продолжала ходить босиком.
Когда они ссорились, мы с папой и Вереной, конечно, всё слышали — я ведь уже говорил, что они обычно толклись в нашей квартире. Господин Белло с подругой то сидели под столом, то растягивались на ковре (не забывая сначала по-собачьи поваляться и два-три раза перевернуться со спины на живот), так что приходилось всё время смотреть под ноги, чтобы не споткнуться о гостей. Они без спросу таскали из кухни колбасу и ссорились из-за того, кому кусать первым. Точнее говоря, спорила Адриенна. Потому что сперва господин Белло великодушно предлагал: «Пусть кусает Адриенна», а она отвечала: «А мне не хочется!» Но стоило господину Белло откусить от колбасы (а кусал он будь здоров!), как Адриенна тут же начинала хныкать, даже била господина Белло и говорила, что он всегда всё съедает сам и ничего ей не оставляет.
И как-то раз Верене всё это надоело. Она сказала:
— Штерни, поди-ка сюда и полюбуйся! Это уж ни в какие ворота не лезет!
С недавних пор Верена называет моего папу Штерни. По-моему, дурацкое прозвище.
Но, с другой стороны, как его ещё называть? Пипин — нельзя, это имя его раздражает. А Штернхайм — слишком официально.
Тут сразу же подскочил её Штерни и спрашивает:
— Врени, что случилось? Что там такое?
Верене он выдумал прозвище Врени — это, по-моему, ещё глупее.
— Конечно, это не мой диван, а твой. Но я бы такого позволять не стала, — ответила Верена.
Господин Белло и Адриенна, наверно, проголодались, вот и достали из холодильника миску с макаронами, которые остались с обеда. И господин Белло как раз раскладывал макароны на две кучки. Прямо на диване. Горстку налево — горстку направо, в левую кучку — в правую кучку.
Адриенна сидела рядом и внимательно наблюдала за ним.
— Господин Белло, ты что, с ума сошёл? — закричал папа. — Теперь придётся менять обивку. Это что ещё такое?
— Господин Белло хочет ррразделить по справедливости, — объяснил тот, не бросая своего занятия. — Господин Белло разделит, а Адриенна скажет, какую кучку макарон она хочет. Тогда Адриенна не будет говорить, что у господина Белло макарон больше.
— А ну убирайте с дивана свои макароны! — велел папа. — Чтоб через минуту их здесь не было!
— Вот это правильно, Штерни, — сказала Верена. — Хорошо, что ты поговорил с ними серьёзно. А то это уж слишком.
— Правда, господин Белло, так делать нельзя, — добавил я. — Уберите, пожалуйста, с дивана это свинство!
— А мне не хочется! — заявила Адриенна, затем спрыгнула с дивана, стащила подушку с кресла, повертелась, устроилась на ковре и сделала вид, будто её это не касается.
Папа прямо покраснел от злости и заорал:
— А теперь я вам объясню, чего не хочется мне! Мне не хочется, чтобы вы вечно торчали у меня в квартире! Не хочется постоянно выслушивать ваши споры. Не хочется, посидев на диване, отлеплять от брюк макароны с кетчупом. И я вам больше скажу. Я скажу, чего мне хочется. Чтобы вы прямо сейчас убирались наверх, в свою квартиру: Сию секунду!
— А мне не хочется! — ответила Адриенна, встала и ухватила с дивана горсть макарон. С макаронами в руке она пошла на кухню, достала с полки кетчуп, сжала бутылку правой рукой и попыталась направить струйку на левую руку. Но прицелилась она плохо, и красный ручеёк брызнул ей на платье и закапал на пол.
Господин Белло проследовал за ней на кухню и настойчиво зашептал:
— Пошли, Адриенна, папа Штернхайм сердитый. Папа Штернхайм сердито ррругается! Пошли, ну пожалуйста!
Видно было, что ему очень грустно. И тут, не успела Адриенна вставить свою коронную фразу, я встрял и быстро сказал ей:
— Адриенна, ты никуда не пойдёшь, а останешься здесь!
Она тут же ответила:
— А мне не хочется!
— Ну нет так нет, — постановил я.
Господин Белло посмотрел на меня с благодарностью, взял подружку за руку и вывел из квартиры.
Адриенна как-то смутилась, но не сопротивлялась и поплелась за ним.
Они вышли (естественно, не закрыв за собой дверь) и стали подниматься на третий этаж, в мансарду.
Разговор
Вечером господин Белло спустился из мансарды к нам. Он на цыпочках прошёл по коридору и открыл дверь в мою комнату.
— Можно господину Белло побыть у Макса и полежать на подстилке, как раньше? — спросил он.
— Конечно, господин Белло, заходи! Вон твоё место!
Я нарочно сказал «место», потому что после этого слова господин Белло сразу улёгся, не вертясь и не крутясь вокруг собственной оси, — это он выучил, еще когда был собакой.
Я придвинулся к нему вместе со стулом.
