Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
Изгой в среде офицеров
Офицеры отряда не зря сторонились этого выскочки. Для них, как и для меня и моих товарищей, отряд — это семья. С четкой иерархией, своими проблемами, даже «перегибами», но здоровая, крепкая семья. И потому до сих пор и у офицеров, и у солдат сердце вздрагивает при слове «Кандагар», и это со мной до конца.
Отряд не стал для Кочкина родным. Службу в отряде он использовал как ступень, как трамплин в своем карьерном росте, способный забросить его на желанную карьерную высоту. И это в нем чувствовалось. Не было в этом человеке главного — способности упереться, «закусить», стоять до конца, не было жертвенности, а эти качества являются основой духа спецназа ГРУ, духа воина. Желание получить как можно больше дивидендов от двух лет службы в Афганистане, не считаясь при этом ни с чем и ни с кем, сыграло с ним злую шутку. Выстраивая роту под свои узкие интересы, занимаясь очковтирательством и соблюдением внешней пристойности, он забывал о главной своей задаче — организации боевой работы роты и интеграции ее в боевую работу отряда. Подменяя общий интерес узконаправленным личным, он вырастил соответствующих солдат. Поэтому все, что произошло с ним в дальнейшем, — это дело его же рук.
Как только Кочкин стал посягать на «привилегии» тех, на кого он опирался и кто боялся войны как черт ладана, группа старослужащих написала донос в «особый отдел»[4]. Опирались они на факты, на мой взгляд, не заслуживающие суровых санкций. Но, несмотря на мелочность обвинений, делу дали ход. Офицеры батальона откровенно не любили его как инородное тело в сплоченном коллективе, мешающее нормальной жизни, как камушек, попавший в ботинок во время марша, и потому они просто «вытряхнули его из этого ботинка».
События развивались стремительно. Утром — исключен из партии. В обед — отстранен от занимаемой должности. Вечером у Кочкина произошел нервный срыв, о чем сообщил забежавший к нам в палатку после отбоя замполит. Он также предупредил, что после состоявшегося мужского разговора с офицерами роты, не найдя у них сочувствия и понимания, Кочкин схватил заряженный пистолет Стечкина, гранату и направился в сторону расположения палаток личного состава роты, трясясь от ярости и выкрикивая угрозы расправиться с виновниками его падения. Доносчики оцепенели. Думаю, эти минуты они запомнили на всю жизнь.
Кочкин же, видимо, поостыл и успокоился. Вряд ли бы он смог совершить такой безрассудный поступок, слишком уж был расчетлив.
Винить в происшедшем ему было некого. Он неправильно вел работу с людьми. Ведь в бойцах нужно настойчиво развивать лучшие качества сильного человека: верность, любовь к Родине, войскам, отряду; воспитывать желание отличиться ратным трудом на поле брани, а не умением угождать интересам начальства. Окружив себя людьми мышиной породы, он не учел, что в нужный момент они подведут.
Одним словом, за все нужно платить: поощряешь в человеке развитие низменных качеств — будь готов, это коснется и тебя. «Что посеешь, то и пожнешь».
Сидоренко
Самые теплые воспоминания у меня связаны с личностью замполита роты Николая Сидоренко. Это был добрейшей души, преданный и любящий свое дело человек. Прослужив с десяток лет прапорщиком на Дальнем Востоке, он любил говорить: «Лейтенантом я стал в 34 года и потому служу не за звания». Он пришел в роту незадолго до падения Кочкина. Несмотря на властную натуру ротного, он не «лег под него», а вел самостоятельную линию. Довольно скоро мы поняли, что наконец роте повезло с замполитом. Он заботится о личном составе, как хороший отец. Солдаты платили ему тем же. Когда Кочкина сняли, он принял временное командование ротой на себя и «рулил» ею до назначения нового командира. Умудренный опытом, он воздействовал на нас словом, понимая, что любой нормальный человек за добро платит добром. Теперь мы знали, что есть старший товарищ, к которому в трудную минуту можно обратиться за помощью: он объективно рассудит спор, даст разумный совет. Для большинства «инженеров человеческих душ» — это яркий пример, как нужно работать. Офицеры роты тоже уважали его и прислушивались к его мнению. Сильно развитое чувство справедливости никогда не давало Сидоренко покоя. Нередко замполит успокаивал горячего и скорого на расправу командира группы минирования лейтенанта Михайлова, находя нужные доводы. И тот, будучи человеком неглупым, остывал и не принимал скоропалительных решений.
Опираясь на свой большой житейский опыт, Сидоренко смог решить одну из наиболее важных задач — создать в роте здоровый микроклимат и сплотить ее.
«Раман Михалыч»
Полярной противоположностью капитану Кочкину был командир группы минирования лейтенант Михайлов. Сын полковника, прошедший школу срочной службы, он был очень хорошо подготовлен физически и, что самое главное, был настоящим спецназовцем «по духу». Благодаря квадратным плечам культуриста, среди бойцов к нему сразу же прилепилась кличка «Рама». А так как папа Николай нарек его Михаилом, то позже, в знак уважения, его стали величать «Раман Михалыч» от Рамы и Миши соответственно.
Командир взвода минирования лейтенант Михайлов в боевой экипировке, весна 1986 г.
Командир роты минирования лейтенант Михайлов перед выполнением специального мероприятия, переодет в «духовскую» одежду, лето 1986 г.
Минеры на «броне»
Окончив Тюменское военно-инженерное училище, Михайлов обладал углубленными знаниями в минно-подрывном деле и применял их в полной мере. Он любил воевать, постоянно сам выходил с группами. К выполнению поставленной задачи относился творчески: постоянно придумывал и мастерил новые заряды, мины-сюрпризы, разрабатывал и осуществлял ранее не используемые схемы установки мин. Одним словом, был фанатом своего дела. Не трус, человек способный на поступок, волевой офицер, романтик в душе, он стал безусловным лидером в роте. Получив такого офицера в качестве комвзвода, рота постепенно стала «очищаться от шлака». Весной, когда последние «пацифисты» уволились в запас, боевой дух в роте заметно вырос.
В июне Михайлов был назначен командиром роты, прослужив в офицерской должности всего год. Но этот служебный рост он воспринимал не как трамплин для построения карьеры, а, скорее, как получение новых возможностей для реализации своих замыслов по боевому применению. Став ротным, он продолжал строго спрашивать за беспорядок и отсутствие дисциплины. Без этого, находясь в ППД[5], воинское подразделение перестает быть таковым. В то же время он искал и находил новые решения, связанные с применением роты.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
