— Розита Руиз.
«Да, с такой дикцией ей работать только в газете; на радио или телевидение вход закрыт», — подумала Тесс, так сильно слова резали слух. Розита буквально схватила руку Тесс и сильно сдавила ее, но Тесс, постоянно разминавшая кисти рук, сжимая эспандер или теннисный мячик, даже не поморщилась, и в ответ пожала руку так, что на глазах девушки навернулись слезы.
Теперь Тесс, в свою очередь, уставилась на Розиту. Маленького роста, — хотя почти все женщины казались ей низкими, — телосложение, как у гимнастки: узкие плечи, тонкая талия и сильные ноги. С такой фигурой и густыми иссиня-черными волосами она могла быть даже красивой, но было в ее лице что-то неприятное, это портило общее впечатление.
— Тесс Монаган, — представилась она, отпуская руку Розиты, и вновь обернулась к Фини: — Не могу поверить, что ты здесь. Это ведь вроде не по твоей части. У них что, не хватает стажеров, которые должны писать о подобных пустяковых событиях? Ну, или на худой конец, спортивных обозревателей? Ты же всегда освещал громкие процессы в суде.
— Я разве не сказал тебе: мы тут для «цвета»? Какие-нибудь пикантные детали, интересные подробности…
— Для чего?
— Не скажу, дорогая, пока ничего не могу сказать…
— Когда Фини говорит «цвет», не надо понимать это буквально, — с жаром принялась объяснять Розита. — Вы понимаете, на нашем языке… ну, среди работников прессы, «цвет» означает…
— Тесс раньше была одной из нас, — прервал ее Фини. — Теперь она — частный детектив.
— В общем, да, хотя у меня пока еще нет лицензии. Но к представителям четвертой власти я больше не принадлежу. — Тесс прислушалась к себе: здорово, наконец-то это признание перестало причинять ей боль! «Стар» больше не существует, но с закрытием газеты жизнь не закончилась. В Балтиморе была только одна газета — «Бикон-Лайт», больше известная под названием «Блайт», как ее называли подписчики, весьма недовольные ее содержанием.[3]
— Ну что ж. Как только получишь лицензию, сразу дай нам знать. Может быть, Розита напишет о тебе статью, когда ты распутаешь какое-нибудь сложное дело. Я уже вижу заголовок: «Тесс Монаган — частный детектив, профессионально занимающийся греблей».
— Только не в это время года, — напомнила она. — Чтобы тренироваться сейчас — надо быть настоящим фанатом. Я же начну тренировки не раньше апреля.
Но Фини уже не слушал ее. Он был полностью погружен в мысли о написании новой истории, которой не захотел поделиться с Тесс. Наверное, это что-то связанное с политикой, решила она, судя по тем, кто стоит сейчас на этих жалких подмостках.
Возможно, это будет новый анекдот, высмеивающий баскетбольную форму губернатора и его способность делать из себя посмешище. Или это будет очерк о клане Туччи, использующем, как и все богатые семьи, любую возможность во всеуслышанье заявить о своей бедности, когда какие-либо законы штата или новые налоги хотя бы косвенно угрожают их благосостоянию.
Хотя, скорее всего, Фини готовит материал, касающийся главного события, — о Винковски и этой баскетбольной сделке. Но как это может быть связано с судебными делами — основной специализацией Фини? И зачем тогда ему в помощь дали репортера, пишущего об интимной жизни «звезд»?
— Слушай, давай как-нибудь на днях встретимся, выпьем чего-нибудь, — Тесс понизила голос, чтобы Розита поняла, что данное приглашение к ней не относится. — Когда мы с тобой в последний раз виделись?
Фини рассмеялся:
— Знаю я тебя! Ты просто хочешь вытянуть из меня информацию.
— Ты угадал, — она улыбнулась. — Но что, если я попытаюсь сделать это, влив в тебя некоторое количество довольно крепких напитков, скажем, в «Бронзовом слоне»? По-моему, ты останешься только в выигрыше, ведь тебе не придется платить, да к тому же ты еще, может быть, и не захочешь отвечать на мои вопросы. Выбор у тебя есть. Ну что, как насчет завтрашнего вечера? В половине восьмого?
— Давай лучше в восемь. Кто знает, может, в это время уже появится повод, чтобы праздновать.
— Отлично, тогда до завтра. — Она подала ему руку и повернулась к Розите: — Было очень приятно с вами познакомиться.
Девушка изобразила на лице подобие улыбки, больше похожей на гримасу. «Ну что ж, я тоже была не особенно приветлива, — подумала Тесс. — Но это, по крайней мере, было всего лишь ответом на высокомерие этой девицы. Амбиций ей явно не занимать».
Тесс взяла у лоточника еще один хот-дог и отправилась домой, решив еще заглянуть в книжный магазин, который принадлежал ее тете и находился на первом этаже того дома, где Тесс снимала квартиру. Она уже представляла, как расскажет и Китти о том, что видела на площади у гавани, и они вместе посмеются над неумелыми попытками губернатора играть в баскетбол и мэром, усиленно делающим вид, что ему совершенно не холодно… Она не успела все хорошенько обдумать: едва на двери магазина звякнул колокольчик, Китти сама бросилась к ней.
— Тессер, где ты была? Тебе без конца звонит Томми… Он звонил тебе в офис, но ты уже ушла, и теперь он названивает сюда каждые пять минут!
— Томми? Это тот истеричный официант, что работает в баре у дядюшки Спайка? Что у него стряслось на этот раз? Кто-нибудь украл у него ботинки? Или стащил крекеры из вазочки на барной стойке? Или не оплатил счет? Поверь мне, Китти, Томми любит подымать шум из-за всяких пустяков…
Голубые глаза Китти наполнились слезами.
— На этот раз все очень серьезно, Тесс. Твой дядя Спайк в госпитале Святой Агнессы. Кто-то пытался ограбить «Точку», а этот сумасшедший старый дурак попытался им помешать… И ему это почти удалось…
— Только почти?
— Да, только почти.
Глава 2
— Души… я видел души… — бормотал Спайк, беспокойно обводя глазами больничную палату, но взгляд его не мог сфокусироваться ни на одном предмете, — души…
— Я знаю, дядя Спайк, я знаю, — Тесс решила, что Спайк бредит, и успокаивающе погладила его по руке. — Все будет в порядке.
— Души…
Тесс внимательно поглядела на дядюшку. Лицо в синяках и кровоподтеках, и на фоне наливающихся бордовым цветом синяков его лысина, которой к пятидесяти пяти годам обзавелся Спайк, казалась неестественно белой и сияющей.
— Души… — продолжал шептать он, вглядываясь в пустоту.
— Я нашел его? — голос Томми вывел ее из состояния задумчивости. Томми, выполнявший в баре Спайка одновременно функции официанта и мойщика посуды, почти каждое предложение завершал вопросительной интонацией, и это, в совокупности с сильным балтиморским акцентом и «талантом» постоянно путать слова, приводило к тому, что понять его речь мог только Спайк. — Что-то около двух часов назад? Я пришел в бар, чтобы приготовиться к той толпе, которая пойдет с площади? Я собирался сделать себе яичницу, так как новый повар еще не пришел?
