Флибустьерский лекарь А.О. Эксквемелин свидетельствует: «Пираты очень дружны и во всем друг другу помогают. Тому, у кого ничего нет, сразу же выделяется какое-либо имущество, причем с уплатой ждут до тех пор, пока у неимущего не заведутся деньги». И далее: «Друг к другу пираты относились заботливо. Кто ничего не имеет, может рассчитывать на поддержку товарищей».
Конфликты между членами братства улаживались с помощью дуэлей. Так как на борту судна дуэли были запрещены, соперники сходили на берег, имея при себе ружья или пистолеты и ножи. Роль секунданта исполнял квартирмейстер. Дрались обычно до первой крови.
После удачного похода, вернувшись на Тортугу или в Порт-Ройял, флибустьеры устраивали грандиозные кутежи. На упреки отвечали однозначно: «Поскольку опасности подстерегают нас постоянно, судьба наша очень отличается от судеб других людей. Сегодня мы живы, завтра убиты — какой же смысл нам накапливать и беречь что-либо? Мы никогда не заботимся о том, сколько проживем. Главное — это как можно лучше провести жизнь, не думая о ее сохранении». Естественно, вся система развлечений на Тортуге и в Порт-Ройяле была рассчитана на то, чтобы в кратчайшие сроки выудить из пиратских кошельков награбленные деньги и драгоценности. Этой цели служили многочисленные питейные заведения, игорные и публичные дома. Среди трактирщиков у пиратов был кредит, однако тех, кто не мог расплатиться с долгами, на несколько лет продавали в рабство или сажали в долговую тюрьму. Поэтому после неудачных походов флибустьеры предпочитали не возвращаться на старую базу, а искали для себя новое убежище.
Некоторые исследователи считают, что флибустьерам не были свойственны религиозные предрассудки. Это неверно. Среди них, конечно, встречались безбожники, но большинство всегда составляли люди верующие: здесь были и французские гугеноты, и английские пуритане, и голландские кальвинисты, подчас рассматривавшие антииспанские экспедиции не только как военные и «коммерческие» предприятия, но и как акты религиозной войны с папистами. Флибустьеры молились, когда садились за стол, и перед сражением. При дележе добычи каждый давал клятву на Библии. Большое значение придавали святому провидению, а также разного рода предсказаниям и суевериям. Известно, что на корабле капитана Чарлза Свана плавал астролог, который предупреждал его о грядущих опасностях. Другой пример: когда корабельный хирург Лайонел Уофер взял на борт судна мумию индейского мальчика, чтобы привезти ее в Англию для исследований, пираты решили, что «компас не может правильно показывать, пока на борту находится труп, и по этой причине выбросили его за борт».
Своеобразно строились отношения флибустьеров с коренными жителями американского континента. Наиболее терпимо и дружелюбно к пиратам были настроены индейцы, обитавшие в районе мыса Грасьяс-а-Дьос и на Москитовом берегу в Никарагуа, а также ряд племен Коста-Рики, Дарьена и Новой Гранады. Ненавидя испанцев, туземцы тех мест охотно торговали с заезжими разбойниками, приобретая у них старые ножи, топоры и разного рода инструменты. Некоторые флибустьеры (например, голландец Виллем Блауфелт) подолгу жили среди индейцев, тогда как последние часто уходили с разбойниками в море. Основной их обязанностью была ловля рыбы, черепах и ламантинов (морских коров). Считалось, что один опытный индеец способен обеспечить едой целую команду.
Дампир, рассказывая о дружбе флибустьеров с индейцами Москитового берега, отмечал: «У них чрезвычайно зоркие глаза, и они замечают парус в море раньше, чем мы. Из-за этих качеств их ценят и стараются взять с собой все приватиры… Когда они находятся среди приватиров, то узнают, как пользоваться ружьями, и оказываются очень меткими стрелками. Они ведут себя дерзко в сражении и никогда не отступают и не отстают… Люди москито вообще очень любезны с англичанами, которые их весьма уважают, будь то на борту кораблей или на берегу, на Ямайке или в любом другом месте. Мы всегда считались с их мнением, позволяя идти туда, куда они хотели».
Обосновавшись вблизи английских, французских и голландских колоний, а подчас проживая и в самих этих колониях, пираты старались обеспечить себе надежный тыл, т. е. заручиться поддержкой официальных властей, чтобы иметь возможность открыто доставлять в дружественные гавани захваченную добычу, свободно сбывать ее, а также отдыхать, развлекаться, снаряжать свои суда, приобретать провизию, оружие и боеприпасы. Так как Англия и Франция часто воевали с Испанией, английские и французские губернаторы выдавали флибустьерам каперские и репрессальные лицензии (commissions, lettres de marque, lettres de represailles), превращая их, по существу, в корсаров. За это джентльмены удачи не только отдавали властям часть награбленного, но также поставляли им ценную разведывательную информацию о состоянии тех или иных колоний в Карибском регионе и о передвижении неприятельских флотов.
Корабли флибустьеров не имели определенного флага. Утверждение Яцека Маховского, что они поднимали черный стяг с изображением скелета, далеко от истины. Флибустьеры, которые приобретали у властей каперские грамоты, как правило, поднимали на мачте флаг той страны, от имени которой они выступали. Черный флаг с черепом и перекрещенными костями впервые был зафиксирован лишь в 1700 году; его увидел на судне французского пирата Эманюэля Вина капитан английского военного корабля.
Рейдерство (от англ. raid — набег), или государственное пиратство, осуществляемое военными кораблями, стало распространенным явлением в Вест-Индии во второй половине XVII века. Подобно приватирам, рейдеры наносили урон торговле и навигации вражеских держав, а захват ими кораблей неприятеля был важным и, главное, дешевым источником пополнения военного флота. Инструкции, которые получали рейдеры, напоминали каперские свидетельства. Например, в инструкции адмирала Уильяма Пенна командиру ямайской эскадры вице-адмиралу Уильяму Гудзону (осень 1655 года) указывалось на необходимость «приложить максимум стараний» для захвата или уничтожения испанских и французских кораблей, угрожавших английскому судоходству.
Самыми известными английскими рейдерами, оперировавшими в конце 50-х и начале 60-х годов XVII века в тесном союзе с флибустьерами Ямайки, были вице-адмирал Уильям Гудзон и капитан Кристофер Мингс. Об их похождениях будет подробно рассказано в соответствующих главах.
Завершая свое вступительное слово, автор хотел бы обратить внимание читателей на то, что в основу предлагаемого исследования были положены многочисленные английские, французские, голландские и испанские источники. Прибегая к частому цитированию документов XVII века, мы хотели не только подкрепить наши выводы свидетельствами современников событий, но и передать неповторимый «дух», колорит и своеобразие той далекой эпохи. При этом, однако, известные трудности возникли при определении точных дат происшедших событий. Например, в различных описаниях похода Генри Моргана на Панаму (1670–1671 годы) нестыковки в датах можно обнаружить не только при сопоставлении английских и испанских документов, но и при сравнении отчетов, написанных самими англичанами — участниками этого похода.
Там, где это возможно, мы указываем в тексте сразу две даты — одну по юлианскому календарю (старый стиль), другую — по григорианскому календарю (новый стиль). Напомним, что в результате реформы календаря, проведенной в 1582 году римским папой Григорием XIII, день, следующий после праздника Святого Франциска (4 октября 1582 года), был отмечен в новом календаре не как 5 октября, а как 15 октября. На григорианский календарь вначале перешли католические страны (Италия, Испания, Португалия и Франция), с 1583 года — многие провинции Нидерландов и Германии. В то же время протестантская Англия до 1700 года продолжала придерживаться юлианского календаря, который отставал от григорианского на десять дней.
