«Второй после Будапешта по количеству проживающих в нем жителей, Дебрецен встретил нас гулом машин, скрипом повозок, тачек с переселенцами, людским потоком, — писал В. Нежурин. — Бросилась в глаза железнодорожная станция с разрушенными навесными мостами, лестницами, вышками. Ехали по центральной широкой улице с изуродованной мостовой и разбитыми трамвайными линиями. Многоэтажные дома почти все были повреждены, а некоторые разрушены до основания».
В конце октября немцы предприняли контрнаступление. В районе города Ньередьхаза был окружен корпус генерала Плиева, состоявший из кавалерийских частей и мотопехоты. Лишь с огромными потерями советским частям удалось вырваться из кольца.
Одним из следствий танковой битвы под Дебреценом стала перегруппировка значительной части немецких танковых подразделений, которые направились из Будапешта на восток. На отрезке фронта между Байя и Сольноком находилось 7 обескровленных дивизий 3-й венгерской армии, которые поддерживались 50 танками 24-й немецкой танковой дивизии. От передовой до Будапешта было чуть более ста километров. Тем не менее части Красной Армии не рискнули нанести стремительный удар по венгерской столице, что позволило немцам без каких-либо трудностей провести перегруппировку. В результате советского промедления Будапешт оказался готовым к обороне. Помимо этого, у Красной Армии не имелось в распоряжении достаточного количества танков, чтобы ускорить свое наступление.
Глава 2 «Они идут!» — первое советское наступление на Будапешт
Планы и подготовка
В то время как юг Венгрии был занят Красной Армией, а по ту сторону Тиссы господствовали немцы, на западных территориях страны было установлено нилашистское царство террора. Нилашистское правительство вело активные приготовления к обороне Будапешта. Нилашистское движение получило название от своего символа — перекрещенных стрел, точнее, стреловидного креста. Движение нилашистов возникло в Венгрии во второй половине 30-х годов путем объединения ряда ультраправых группировок. Его возникновению благоприятствовали полуфеодальная структура страны и повсеместно царившие в венгерском обществе антисемитские настроения. Предводителем нилашистов стал уволенный из армии майор Ференц Салаши. По его имени нилашистов нередко назвали салашистами — подобно тому, как нацистов назвали гитлеровцами. Парадокс этого фашистского движения, как и в целом европейского фашизма, заключался в том, что Ф. Салаши не был чистокровным венгром. Он был наполовину армянином.
После того, как возникшая в 1919 году Венгерская Советская республика не смогла найти общего языка с реформистскими силами, многие из венгерских интеллектуалов стали искать пути в решении общественно-политических проблем в багаже ультраправых идей. В итоге на венгерской политической сцене появилась целая плеяда правых партий, которые просто-напросто не были готовы, да и не желали вести диалог со своими оппонентами.
В 1938 году нилашисты смогли добиться значительного успеха на выборах. Самый поражающий успех ждал их в рабочих районах — там они получали не менее 20 % голосов. Программа нилашистов не отличалась оригинальностью: аграрная реформа, социальные реформы, ориентированные на рабочих и крестьян, депортация всех евреев из Венгрии. Но кроме этого нилашистская партия активно выступала за создание «Венгеристского объединения земель» (от этого нилашистов еще назвали хунгаристами), которое в виде некоторой конфедерации должно было объединить Венгрию, Словакию, Воеводину, Хорватию, Далмацию, Трансильванию и Боснию. Естественно, первую скрипку в этом союзе должны были играть венгры, что следовало уже из самого названия. Салашисты позаимствовали от национал- социалистов фюрер-принцип и идею борьбы за жизненное пространство. Но в отличие от гитлеровцев салашисты не отказывались от многопартийной системы. Впрочем, она должна была быть изрядно трансформирована — допускаться в парламент могли только правые партии.
Венгры должны были поддержать немцев, так как, заверяли салашисты, в случае прихода Советов их ожидали грабежи, насилие и высылка в Сибирь. Впрочем, судьба венгерской столицы в первую очередь определялась хитросплетениями немецкой военной политики.
Вместе с тем преследуемые салашистами евреи ожидали приближения Красной Армии, в которой они видели свое спасение. Большинство же венгерского населения неопределенно ожидало приближения грозы. Многие венгры, несмотря на строжайшие запреты, начали запасать продукты. Но сам Будапешт пытался показать видимость обычной мирной жизни, чье спокойствие лишь изредка нарушали колонны евреев или венгров, которых увозили в Германию. Оставшиеся жители города предпочитали не задумываться над их судьбой. Постепенно улицы на окраинах Пешта стали заполняться беженцами, которые все прибывали и прибывали с востока. Кто-то из них устремлялся дальше на запад, кто-то оставался в Будапеште.
Почти сразу же после окончания Дебреценской танковой битвы Сталин отдал приказ продвигаться дальше. Части 2-го Украинского фронта должны были захватить Будапешт и продвинуться в направлении Вены. Сталин уже осенью 1944 года думал о разделе Европы между союзниками. Он планировал как можно надежнее закрепиться в Центральной Европе. Во время переговоров в Москве, которые длились с 8 по 18 октября 1944 года, Черчилль неоднократно выдвигал идею продвижения англо-американских войск через Любляну (Лайбах) в карпатский регион. Данное предложение разгневало Сталина, и тот в категоричной форме потребовал от союзников решительных действий. Стоит отметить, что на Сталина очень сильно повлияли иллюзорные воззрения генерал-полковника Мехлиса. Комиссар 4-го Украинского фронта, по сути, выполнявший функции политического заместителя командующего фронтом, в конце октября 1944 года сообщал: «Противостоящие нам части 1-й венгерской армии деморализованы. Ежедневно нашим солдатам сдаются в плен от 1000 до 2000 человек. Иногда эта цифра еще больше… Вражеские солдаты бродят небольшими группами по окрестным лесам. Кто-то из них вооружен, иные и вовсе без оружия. Многие из них переоделись в штатское».
После этого Сталин запросил сведения, действительно ли имеется реальная возможность взять Будапешт. В мемуарах генерал-полковника Штеменко по этому поводу можно прочитать следующее: «Без каких-либо опасений мы дали ответ, что целесообразнее всего было бы атаковать венгерские позиции, которые должны были быть взяты левым крылом 2-го Украинского фронта. В данном случае нам не приходилось бы форсировать реку, к тому же на данном участке враг сосредоточил меньше сил, нежели в других местах».
Подобные соображения убедили Сталина в правильности принимаемого им решения. Он отдал приказ незамедлительно наступать. При этом не были приняты во внимание опасения, высказанные генералом Антоновым, который высказывал мнение, что сообщение Мехлиса относилось не к общей обстановке на данном участке фронта, а относилось лишь к 1-й венгерской армии. В этой связи показателен телефонный разговор Сталина с Малиновским, который состоялся в 10 часов вечера 28 октября 1944 года. Содержание этого разговора было позже пересказано Родионом Малиновским, который командовал 2-м Украинским фронтом.
