— Ох, не надо! У вас что, проблемы с чувством юмора? Это была просто шутка.
— Извините. Я иногда слишком медленно улавливаю смысл того, что мне говорят.
Эбби взглянула на него с пренебрежением.
— Не пытайтесь воздействовать на меня смирением, — посоветовала она. — Я отлично знаю, что реакция ума у вас не замедленная. Просто вас больше интересуют тонкости предмета, чем его очевидные черты.
— А что еще вы узнали обо мне, глядя на то, как я сочетаю цветы?
— Думаю, кое-что узнала.
На мгновение оба замолчали. Потом Тор предложил:
— Эбби, я знаю, вы сегодня приехали сюда на автобусе. Позвольте мне отвезти вас домой на машине?
Эбби моргнула от неожиданности и удивленно взглянула на него. В ее уме промелькнула мысль: как было бы приятно, если бы этот сильный и солидный мужчина был рядом с ней, когда она будет открывать дверь в свою квартиру в центре города. Но она отогнала от себя эту мысль. Она не поддастся своему воображению!
— Вы очень добры, но я...
— Эбби, доброта тут совершенно ни при чем. Я хотел проводить вас домой.
— Спасибо за заботу, но мне не нужен провожатый….
— Я вызываю у вас беспокойство, Эбби? — В его голосе звучал неподдельный интерес.
— Конечно, нет! Кого может тревожить соседство с человеком, который учится на курсах икебаны? — бодро ответила Эбби.
Именно в этот момент рядом с ней возникла миссис Ямамото с выражением отчаяния на своем приятном, не молодом, но и не старом лице. Эбби мгновенно полностью переключилась на извинения зато, что ее композиция из нарциссов и «кружева» вышла из-под контроля.
— Я знаю, миссис Ямамото, — торопливо начала она, осознавая, что Тор украдкой прислушается к ней, наклонившись над своим рабочим столом. — Я опять потеряла голову. Кажется, я просто не способна уравновесить композицию. Я добавляла цветы и кусочки листьев один за другим, думая, что все в целом подучится гармонично, но, как всегда, работа вышла из-под моего контроля.
— Эбби, — вздохнула преподавательница, — вы должны были остановиться еще двенадцать нарциссов назад. Посмотрите на этот — он наклонился и весь оказался вне пространства композиции. Я думала, работа рядом с мистером Летимером поможет вам контролировать вашу импульсивность в композициях. Посмотрите, как он ограничивает себя только самыми основными элементами, чтобы передать чувство гармонии и пропорции.
Миссис Ямамото с удовольствием и глубоким одобрением указала на композицию Тора.
Когда эта миниатюрная женишка поворачивалась, чтобы полюбоваться творением своего лучшего ученика, Эбби встретилась взглядом с глазами Тора над головой преподавательницы. Ее чувство юмора дало о себе знать. Она внезапно состроила ему гримасу — совершенно как десятилетняя девочка — и почти беззвучно прошептала: «Любимчик!» Эбби поняла, что он услышал ее, хотя в этот момент вежливо повернулся к преподавательнице, чтобы обсудить свою работу.
— Вам будет приятно узнать, миссис Ямамото, — мягко сказал Тор. — что Эбби решила сегодня вечером взять у меня внеклассный урок. Надеюсь, работая с ней наедине, я смогу лучше объяснить ей некоторые основы этого искусства.
— Это прекрасно, — одобрила преподавательница и слегка кивнула. — Вы будете для нее очень хорошим учителем. Ей нужно только одно — немного руководства и дисциплины.
Эбби умоляюще смотрела вверх, словно прося небо о помощи, когда Тор с серьезным видом кивнул в ответ.
— Я сделаю все, что в моих силах, — сказал он.
Через сорок минут Эбби сидела в сером БМВ Тора Летимера и то чувствовала приливы веселья, то приходила в отчаяние.
— Руководство и дисциплина, — с насмешливым упреком повторила она. — Честно говоря, Тор, даже вы не можете всерьез считать, что меня можно научить японской аранжировке цветов. Я не знаю, почему уступила вашим уговорам и согласилась, чтобы вы сегодня отвезли меня домой. Автобус отлично довез бы меня туда.
— Я хотел проводить вас до дому. К тому же идет дождь, — просто сказал он и бросил на нее быстрый взгляд искоса, продолжая спокойно и ровно вести автомобиль сквозь мокрую — дождь действительно моросил — апрельскую ночь по штату Орегон.
— Здесь, в Портленде, дождь льет часто. Я это говорю на случай, если вы этого еще не заметили.
— Уже заметил! — отбил он ее удар.
— Вы сказали это так, словно вы здешний уроженец.
— Нет, я живу здесь всего около трех лет.
Это было сказано довольно резко, словно Тор не желал больше слышать вопросы на эту тему.
Эбби решила, что он, возможно, просто не хочет тратить время на обсуждение таких житейских мелочей. И стала придумывать, о чем можно говорить с мужчиной, который учится аранжировке цветов. — Красивая у вас машина, — нашлась она. — Я всегда хотела купить иномарку.
Она решила не говорить, что в этом случае купила бы что-нибудь немного круче БМВ — к примеру, «ягуар» или «лотус». Но эта машина была под стать хозяину — солидная, крепко сложенная, долговечная и выносливая.
— Все в порядке, Эбби, — ответил Тор спокойно, но весело. — Вы же сами говорили, что вряд ли будете чувствовать тревогу рядом с мужчиной, которого встретили на уроке аранжировки цветов. Помните?
— Это не тревога. Скорее мне любопытно, почему вы сегодня захотели проводить меня домой.
— Потому что вы похожи на свои цветочные ком позиции, — сказал он небрежно, как о капризе.
Она бросила на него пронзительный взгляд:
— Хотите описать мне мой характер?
— Если желаете, да.
Она вызывающе наклонила голову:
— Хорошо, послушаем.
Он не стал медлить:
— Вы интересная, импульсивная, интригующая женщина с изумительным воображением.
— Потрясающе! У вас талант не только к аранжировке цветов, но и к аллитерации.
— Вы даже похожи на цветы, из которых мы составляли композиции в классе, — невозмутимо продолжал говорить Тор. — Ваша талия хрупка, как стебель нарцисса, волосы цвета клеверного меда, глаза как...
— Не говорите, что они как васильки. Я ненавижу этот цветок, — вмешалась Эбби и тихо рассмеялась.
— Тогда — как горечавка? — вежливо спросил Тор.
Сдержанные смешки Эбби превратились в откровенный хохот.
— Хватаетесь за соломинку?
— Вы правы, незачем доводить аналогии до крайности на самом деле глаза у вас скорее серо-голубые. Очень необычный дымчатый оттенок.
— Ставлю вам оценку «отлично». И остановитесь на этом, так будет лучше.
— Вы не принимаете меня всерьез, верно? — негромко и ласково спросил он.
— А надо?
