— То, что вы делаете из цветов, похоже на вас, — спокойно сказал Тор. — И поэтому я склонен дать этой композиции то, что ей, по вашему мнению, нужно. Любым путем добавьте в нее желтизны.
— Очень дипломатично, — сухо ответила Эбби, разглядывая свою композицию и думая, куда поставить нарцисс. — Вы очень хорошо знаете, что миссис Ямамото покачает головой, увидев мою работу, а потом скажет всем ученикам, что вы создали очередной шедевр.
Он пожал плечами, даже не опровергая ее замечание: и он, и она знали, что это правда.
— Миссис Ямамото понимает и ценит дисциплину и сдержанность. Естественно, она имеет склонность предпочитать мои композиции.
Губы Эбби искривились.
— Хотите сказать, мне не хватает этих качеств?
— Может быть. И, по-моему, и завидую нам.
Она удивленно взглянула на него:
— Вы это серьезно? — качнула головой, словно отменяя свой вопрос. — Забудьте. Конечно, серьезно. Ведь вы всегда такой серьезный.
— Очевидно, вы совсем неплохо понимаете меня, — сказал Тор с сожалением.
— Я уже три недели наблюдаю, как вы работаете с цветами, — с улыбкой ответила Эбби и договорила: — Я думаю, что немного узнала о вас.
— В самом деле? — Похоже, ему действительно стало любопытно. — Что же вы узнали?
Миссис Ямамото была занята с другими учениками у противоположной стены полного движения класса. Было очевидно, что преподавательница не появится из ниоткуда в подходящий момент не прервет разговор. Эбби придется ответить на вопрос, который она сама же и спровоцировала. Тор смотрел на нее с бесстрастным ожиданием, отступать было некуда. Как она втянула себя в это?
— Это не так уж много значит. У меня просто возникли некоторые легкомысленные предположения. Не принимайте меня всерьез.
— Как вы только что отметили, я не способен воспринимать что-нибудь иначе, чем всерьез. Скажите, что вы, по-вашему, узнали обо мне, Эбби?
—Прорицателям хорошо платят за такую работу. Вы это знаете?
—Я вам заплачу.
—Ради бога, не надо!— воскликнула она, изумленная тем, как обдуманно он это пообещал. — Это шутка. На самом деле я не так уж много узнала про вас. Просто у меня сложилось впечатление, что вы, скажем, достаточно осторожно и консервативно относитесь к жизни в целом. Вероятно, вы не рискуете без достаточных оснований, не отрываетесь в выходные, не совершаете ничего безрассудного, что нарушает дисциплину. Вот и все.
А про себя подумала: «Он точно такой же, как его композиции. Сосредоточенный, элегантный, сдержанный». Но черта с два она произнесет вслух эту часть характеристики!
Когда она заговорила, Тор кивнул. Эбби подумала, что цвет его волос — черный, с едва заметным намеком на седину — хорошо сочетался со сдержанной мрачной силой, которую она чувствовала в Торе. Черные ресницы, густой бахромой окружавшие его янтарные глаза, был единственными округлыми линиями на лице, словно составленном из острых углов и плоскостей. Одет, как обычно, сдержанно и мрачно, под стать самому себе — рубаха консервативного покроя с узором из узких серых и синих полос и дорогие хорошего покроя серые брюки. Под ними были видны контуры крепко сложенного, очень мужественного тела.
Он раздавил бы женщину в постели. Эбби внезапно поймала себя на этой мысли, а потом ее вдруг охватили ярость и стыд оттого, что воображение упрямо старалось продемонстрировать ей, каково это — быть женщиной, которую Тор Летимер побеждает в постели. Нашла о чем думать! Ей-то что за дело? У нее сегодня вечером и так больше чем достаточно проблем, не хватало только эротических фантазий.
Нарцисс сломался в ее беспокойных руках.
Она вздохнула и сказала:
— Миссис Ямамото, наверное, выгонит меня с занятий.
Тор с любопытством смотрел на то, как она торопливо засовывает второй сломанный нарцисс в пакетик из коричневой бумаги, куда спрятала первый.
— Вы думаете, так можно спрятать обломки? Миссис Ямамото — преподаватель, который может учесть в уме каждый нарцисс и заметить его отсутствие.
— Я знаю, и теперь у меня два трупа в чемодане. Ох, у нас же осталось еще одно занятие. Она, должно быть, не сделает ничего ужасного, только чуть-чуть качнет головой, когда она узнает. Я думаю, она уже смирилась с тем, что я не преуспею в икебане. А вот вам она советовала выставить одну из ваших композиций на фестивале в следующем месяце. Я это слышала. Вы собираетесь это сделать?
— Нет.
Эбби взглянула на него с изумлением.
— Конечно, вы это сделаете. Как можно отказаться? Ваша работа — просто фантастика, — заговорила она с внезапной теплотой в голосе. — Миссис Ямамото не стала бы вас выделять, если бы не считала, что вы справляетесь очень хорошо.
— Я думаю, мне это просто не интересно. Я пришел на курсы в основном из любопытства и не собираюсь делать икебану серьезным увлечением — таким, которое займет все свободное
Эбби была потрясена, и это отразилось в ее синих глазах время.
— Это смешно. Как вы можете так говорить? Почему отворачиваетесь от того, что делаете так хорошо? У вас талант, и я не могу позволить, чтобы вы его зарывали.
Выражение его лица — вопрос и язвительная насмешка — заставило ее понять насколько неуместны ее слова. Разумеется, ее совершенно не касается, будет или нет, он заниматься аранжировкой цветов. Она уже должна бы усвоить, что врожденная склонность к необдуманным поступкам — не самое большое ее достоинство.
— Вы не можете позволить? — заинтересованно спросил Тор, словно ему никогда не приходило в голову, что кто-то может говорить ему о его способностях.
— Если вы не будете участвовать в соревновании, это будет очень тяжелым ударом для миссис Ямамото, — заметила Эбби,
— Она это переживет, — ответил он, явно ожидая услышать еще какие-нибудь доводы.
— Вы, наверное, были бы очень довольны собой, если бы выиграли приз благодаря своему таланту, — бодро добавила она
— Сомневаюсь,
Полнейшая уверенность Тора в том, что она еще раз подтолкнет его в желаемом направлении, раздражала Эбби. Его манера терпеливо ждать могла вывести человека из терпения. Вероятно, он просто давал ей шанс попытаться командовать им, чтобы постепенно подавить это маленькое проявление женской тирании. Что-то подсказывало ей, что Тор Летимер не из тех мужчин, которыми любая женщина может успешно командовать. Как она не пыталась остерегаться этого человека, оставаться начеку было трудно. Дразнить его было веселее.
«Безрассудство когда-нибудь доведет меня до больших неприятностей», — сказала себе Эбби и, как всегда, тут же забыла собственное предупреждение. Ей захотелось поозорничать.
— У меня есть одна мысль. Почему бы вам не составить композицию, а я бы выставила ее под моим именем.
— И вы бы пошли на обман? — В его голосе звучало не осуждение, а только любопытство.
