КАБУЛ
Кабул, облаченный в скалистое горное платье,
Завидует роза твоим каменистым шипам.
Земля твоя пылью мне застит глаза, но навряд ли
Я сетовать стану — ведь в пыли той мудрость веков.
Пою я хвалу его ярким цветам и трепещущим струям,
И кто удивится, что люди его предпочли
Блаженству небес, — ведь их горы к нему приближают.
Здесь каждая улица взор привлекает голодный,
Петляя по ним, караваны влекутся к базарам.
Сколько прекрасных светил скрыто там, в стенах Кабула,
Сколько сумрачных лун отражается в окнах его.
Утренний смех здесь подобен цветочному раю,
Мрак же полночный похож на тугие шелка.
Страстью нездешней полно соловьиное пенье —
Трели, как искры, грозят подпалить все вокруг.
Райские кущи и те не сравнятся с Кабулом.
Тогда не было человека, который не восхищался бы Кабулом, и никто не догадывался о таящихся в будущем разрушительных войнах, превративших его в руины.
Несмотря на то что мы жили в богатом пригороде, наш одноэтажный дом выглядел достаточно скромно и не отличался изысканной роскошью. У нас была небольшая гостиная, родительская комната и маленькая, но уютная кухня. Самой большой комнатой являлась родительская спальня — настолько просторная, что там размещались четыре кровати. Я и Надия спали на одинаковых стандартных американских кроватях в одном углу, а кровати родителей стояли в глубине комнаты. Самая красивая кровать из дорогой древесины принадлежала папе. Это был подарок английского генерала, когда-то жившего в Афганистане. Рядом с его кроватью стоял антикварный резной столик, подаренный индийским махараджей. Дерево всегда высоко ценилось в Афганистане, ибо деревьев здесь мало.
Помню, как мне нравилось забираться в мамину постель, а проспав там несколько часов, переползать к отцу. Какое это было невинное и сладкое время. У нас имелась еще одна маленькая спальня, где жила бабушка Майана, но она была затворницей, и мы редко с ней виделись.
Когда мы с Мумой собирались уже войти в сад, я заметила бабушку, которая, опустив голову и погрузившись в глубокую задумчивость, прогуливалась между деревьями. Я замедлила шаг, схватила Муму за руку и потянула ее обратно. Бабушка Майана была слаще сахара, однако в этот день я меньше всего хотела с ней встретиться, так как она излучала поразительно гнетущую ауру. Папа как-то заметил, что пережитое ею горе превратило ее лицо в маску вечной скорби.
Я продолжала плестись черепашьим шагом в надежде, что она уйдет в свою комнату, в свое крохотное убежище, которое редко покидала. И в этот момент она подняла голову и увидела меня — в глазах ее ничего не отразилось, и губы ее не раздвинулись в улыбке. Впрочем, и я ей не улыбнулась. После этого ужасного дня я совершенно не хотела думать о том, что ее прошлое может стать моим будущим.
Семейная легенда гласила, что бабушка Майана была одной из самых красивых девушек Афганистана. Однако даже выдающаяся красота не может спасти афганскую женщину от напастей.
ГЛАВА 1
Было время, когда бабушка строила воздушные замки. Несмотря на то что она родилась в бедной семье, даже обездоленным не возбраняется мечтать об уютной хижине, седле барашка по праздникам и замужестве с последующим рождением сыновей.
Отец Майаны был бедным фермером в Саид-Караме, уезде провинции Пактия, располагавшемся в шестидесяти милях к югу от Кабула и населенном представителями племени Хаиль. Эта сухая, каменистая местность, лишенная деревьев и другой растительности, представляет существенные трудности для фермеров.
Несмотря на суровый климат, требовавший серьезных физических затрат, отец Майаны был вполне доволен своей жизнью — у него была трудолюбивая жена и любимые дети. Семья славилась своими красивыми сыновьями и привлекательными дочерьми, но никто не мог сравниться с Майаной. Она была так прекрасна, что на нее обращали внимание даже женщины, отмечавшие ее изысканность, чувственные губы, ямочку на подбородке и огромные черные глаза.
И хотя в Афганистане девочкам не выдавались свидетельства о рождении, считалось, что бабушка Майана родилась где-то в 1897 году, когда в Афганистане все было относительно спокойно. Во времена бабушкиной юности Афганистан находился почти в полной изоляции отчасти потому, что не доверял соседям, а отчасти в силу собственной недоступности, так как был окружен высокими горами. Население Афганистана насчитывало около шести миллионов человек и состояло в основном из враждующих между собой племен. Афганистан пытались оккупировать англичане и русские, так как он находился в зоне их интересов, однако они потерпели поражение и были вынуждены отступить, так что теперь от них остались лишь кости, выбеленные жарким афганским солнцем.
«Не переходить» — значилось на плакатах, расставленных вдоль всей границы, охраняемой солдатами. Каменные вышки стояли вдоль древних караванных дорог, которыми пользовались еще Александр Македонский и Чингисхан. Железных дорог и телеграфных линий не существовало. Любые продукты, ввозившиеся или вывозившиеся из страны, грузились на вьючных животных, которые собирались в караваны ослов, лошадей, верблюдов и даже слонов.
Составной частью культуры являлась жестокость с такими официально санкционированными наказаниями, как расстрел заключенных из пушек, обезглавливание саблями, закапывание заживо, ослепление и забивание камнями. Возможно, самым безжалостным наказанием было морение голодом, когда воров помещали в металлические клетки и высоко поднимали на шестах в центре города, так что друзья не могли передать им ни пищу, ни яд. Мучительная смерть наступала от отсутствия воды и еды — счастливцы умирали от теплового удара или переохлаждения в зависимости от времени года.
Эмир обладал ничем не ограниченной властью, однако представители правящей фамилии проявляли друг к другу не меньшую жестокость, чем к своим подданным. Многих наследников умышленно ослепляли, поскольку в Афганистане мужчина с физическими недостатками не может занять высокого положения.
В 1913 году бабушке было пятнадцать-шестнадцать лет. В то время эмира Афганистана сильно тревожили разбойники, вооруженные банды которых совершали набеги на север страны, после чего отходили в долину Хост. В том же году в Кабуле был раскрыт заговор против эмира. Заговорщики были разоблачены и забиты камнями, так что восстание провалилось. Страна кипела, но бабушка вряд ли обращала внимание на волнения, так как вопросами политики могли заниматься лишь мужчины. В своем юном возрасте все ее помыслы были сосредоточены на грядущем замужестве.
Ее красивое лицо и сияющие глаза могли бы привести к дверям ее дома многих женихов, однако суженый был определен сразу после ее рождения. Ей предстояло стать женой своего двоюродного брата — сына брата отца. И всех это вполне устраивало: браки между двоюродными братьями и сестрами поощряются в афганской культуре, однако тут вмешалась судьба, и исключительная внешность Майаны заставила ее отклониться от предначертанного пути.
