Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
– О, хорошо, что ты не голая, – сказала мама. – Идем, ты не успеешь как следует причесаться до школы.
– Спасибо, что встала, чтобы повидаться со мной сегодня, мама.
Мама Уайльд кисло улыбнулась. Стащила с Изолы импровизированный хиджаб и начала вытирать ей волосы, пальцами распутывая колтуны.
– Почему у тебя синяки под глазами? Опять подралась?
Изола потерла глаза костяшками пальцев.
– Нет, просто спала в макияже.
На самом деле «спала» – это сильно сказано. На вечеринке Изола долго не задержалась, но потом почти до света бродила в лесу, а когда, наконец, улеглась, сон тотчас раздробился на туманные картинки карнавала и мальчиков, что срывались с высоты над блистающей огнями землей, раскинув руки для полета.
– Так поздно легла? – чуть насмешливо откликнулась мама, пытаясь отлепить с ее мокрого затылка очередную прядь волос. – Ты только отцу не говори. Онто думает, ты к полуночи уже десятый сон видишь, и слава богу. Да, кстати! Он не знает, что ты смотрела в пятницу ночью эти ужасные новости.
Изола удивленно вытаращила глаза, а мамины пальцы замерли, не доплетя косу. Взгляды матери и дочери встретились в отражении, и Изола поняла, что правда написана у нее на лице так откровенно, словно волшебное зеркало отразило все ее мысли.
– Все нормально. Просто не говори отцу, – прошептала мама, выпутывая пальцы. Наклонилась ближе и большим пальцем убрала хлопья туши с нижних ресниц дочери. – Ты же знаешь, насколько он… чувствителен к таким вещам.
* * *
Мама успела спуститься первой и уже хлопотала у плиты, вся воздушная в своем халате. В духовке что-то запекалось. Мама прикрыла кухонной лопаткой зевок, внимательно следя за потрескивающей в сковороде яичницей.
– Добрый день, – поздоровалась мама, подмигивая в сторону часов.
– Добрый, – отозвалась Изола.
Отец прятался за утренней газетой, заслонившись ото всех чернилами кричащих заголовков: странные имена детей знаменитостей и мировые трагедии. Не поднимая глаз, он грязным ботинком выбил из-под стола табурет.
– Завтракать будешь?
– Хочешь яичницы, Изола? – спросила мама.
– Нет, спасибо.
Услышав это, отец выглянул из-за края газеты, подозрительно хмурясь.
– Вчера что-то случилось?
– Да ничего особенного, – отозвалась Изола, усаживаясь на стул.
– Ему интересно узнать об особенных мальчиках, – театрально прошептала мама. – Чтобы проехать мимо их домов и посмотреть… ну, ты поняла.
Изола лукаво усмехнулась.
– Папа? Ты же познакомился с мамой на вечеринке, когда вы оба были примерно моего возраста, да?
Отец пробормотал что-то неразборчивое.
Мама слегка поникла. Отвернулась к плите, лопаткой вскрывая желтки.
Изола едва не прожгла газету взглядом, пытаясь телепатически сказать ему: «Поговори с мамой. Скажи ей хоть пару слов».
– Завтра снова в школу, – резко сменил он тему. – Пора привыкать ложиться на закате, Изола. – Он отбросил газету, одним глотком допил кофе и встал.
Изола услышала знакомую поступь его рабочих ботинок и наморщила лоб.
– Ты же не собираешься на работу? Сегодня воскресенье.
– Взял пару сверхурочных.
Учебный год еще не начался, а он уже брал смены, чтобы подольше оставаться вне дома и не видеть маму. Начиналось все со сверхурочных, потом плавно переходило к дальним командировкам. Теперь, когда каникулы закончились, он не хотел сидеть с мамой взаперти без Изолы, которая хоть немного разряжала печальную атмосферу.
Мама водила руками над сковородкой, словно пытаясь поймать поднимающийся от яиц жар. В кухне, казалось, повисли какие-то застарелые невысказанные слова.
Изола опустила глаза, пока отец собирал себе обед. Она узнала фотографию на первой полосе. Темная глубокая ночь, переливающееся огнями стальное колесо, неясный силуэт наверху, похожий на птенца, боящегося впервые в жизни взлететь…
Моррис, домашний кот, скользнул вокруг ног Изолы, и она дернулась, выныривая из тяжелых мыслей. Кот мяукнул, и мама выгнала его за дверь в построчную, где стояла миска с кормом. Отец поставил в раковину чашку из-под хлопьев. Оставленная без присмотра яичница зловеще зашипела.
– Папа? Сковорода.
Папа Уайльд вскочил и поспешил к плите, что-то бормоча себе под нос.
– Тупица, – рыкнул он, соскребая подгоревшую яичницу в мусорное ведро.
Изола сердито посмотрела ему в спину. Ей жутко не нравилось, как он говорил о маме. Сегодня она хотя бы встала и попыталась заговорить, а отец давно уже оставил все попытки.
Части тела
Сливовое дерево в садике Изолы Уайльд умирало.
Это продолжалось уже три года; иногда оно, словно Лазарь, со стоном поднималось из могильного сна и на ветвях его созревали сочные плоды, как будто древесный сок сгущался в огромные фиолетовые натеки. Потом сливы переспевали и падали, а дерево уходило еще немного глубже в землю, и его ветки становились серыми, как покинутые коконы бабочек. Ветер больше не свистел радостно в его листве, а шептал, словно понимая, что танцует у смертного одра.
День открывался перед Изолой – последнее воскресенье свободы. Отец уехал, а мама вернулась наверх, и дом теперь напоминал «Ужас Амитивилля»: даже с лежащей в кровати мамой он порой казался совершенно пустым.
Изола закрыла глаза и скрестила ноги в асане, которой мама научила ее, прежде чем навсегда забросить йогу (так же, как до того – акупунктуру, а еще раньше – золофт: было время, когда она одержимо хваталась за всякое чудо-средство в надежде отыскать панацею). Очертания воображаемой богини стали четче: корешки, пробивающиеся из-под волос, загорелая кожа, грязь под ногтями.
Послышался знакомый шорох одежды, и Изола открыла глаза, смаргивая солнечный свет, скопившийся в глазницах, словно капли дождевой воды.
В чахлой тени сливового дерева стоял Алехандро и улыбался сестре самой грустной из всех своих грустных улыбок.
– На этот раз она, похоже, и впрямь умирает, – тихо сказала Изола.
– Похоже на то, – кивнул Алехандро и, помолчав, как будто через силу добавил: – Знаешь, когда моя мама болела, она всегда садилась и делала себе красивую прическу. Говорила, что болезнь привлекает визитеров, и ей хотелось выглядеть достойно.
Изола удивленно посмотрела на него. Она не так уж много знала о его семье, о его Прежней Жизни. Конечно, в общих чертах история была ей известна, но подробности она слышала впервые.
Алехандро присел на корточки рядом с Изолой – слишком благовоспитанный, чтобы усесться прямо в грязь.
– А когда мои сестры грустили, она всегда заставляла их взять себя в руки, пойти и сделать завивку.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
