Утром 9 июля Кингу позволили вернуться в дом в Бангоре, где он с семьей жил почти двадцать лет. В день выписки из госпиталя он весил 75 кг против обычных 95 (кстати, его рост — метр девяносто три, чтобы больше не упоминать этой знаменательной детали). Врачи прописали ему усиленное питание и ежедневную физкультуру, включая прогулки на костылях с привязанным к ноге фиксатором. Постепенно он стал выбираться из дома — съездил к дантисту, потом посетил бангорский книжный клуб, где читала рассказы его знакомая Тэсс Герритсен. Оба раза Табита была рядом и зорко следила, чтобы никто не задел в тесноте его больную ногу — это могло вызвать новое смещение костей.
Через месяц, 4 августа, доктор Браун извлек из его колена штифты. Впереди были еще две операции, и к концу осени Кинг смог передвигаться свободно, хотя и не так быстро, как раньше. Еще 25 июля он после долгого перерыва сел за свой «Макинтош». Он боялся, что не сможет писать. Что его, как писателя Майка Нунэна из недавней книги «Мешок с костями», тут же одолеет тошнота. Или на экране вдруг начнут появляться непонятные слова, написанные чьей-то чужой рукой. Ничего такого не случилось, но первые пятьсот слов дались с неимоверным трудом. «Я переходил от слова к слову, — вспоминал Кинг, — как глубокий старик переходит поток по скользким камням».[2]Мешала и непривычная обстановка — он не мог подняться в кабинет на втором этаже, и Табита поставила ему стол в небольшом заднем холле за кладовкой. Мысли ускользали, ставшие за много лет привычными приемы куда-то ушли, но он упрямо писал и за полтора часа «сделал» три страницы. Это было куда меньше обычной нормы, но главное произошло — власть над словами возвращалась к нему.
В январе 2000 года суд округа Камберленд рассмотрел дело Брайена Смита, обвиненного в двух преступлениях: создании опасной ситуации на дороге и нанесении тяжких телесных повреждений по неосторожности. Первое влекло за собой лишение водительских прав, второе — тюрьму. Кинг через своего пресс-секретаря поддержал первое обвинение. Он заявил: «То, что этот человек отнял у меня — мое время, душевный покой и телесную легкость — не вернет никакое наказание». Писатель не хотел мстить Смиту, но был твердо намерен убрать его с дороги, где тот мог задавить кого-нибудь еще. Окружной прокурор согласился с Кингом — в этой части Мэна редко спорили со знаменитым земляком, — и Смит получил полгода условно и лишился прав сроком на год. У него хватило ума не возражать против вердикта, но уже через неделю он с обидой говорил знакомым, что с ним поступили несправедливо. В интервью «Бангор ньюс» в октябре он заявил: «Конечно, раз это Стивен Кинг, для него установили особые правила. Я для них стал подопытной морской свинкой… Ну да, я сбил его, тут сказать нечего. Но почему они не понимают, что это была случайность?»
Многие знакомые жалели Смита — все-таки он был не таким мерзавцем, каким его изображали в газетах. Он искренне жалел о случившемся и не раз устно и письменно просил прощения у Кинга. После аварии его жизнь изменилась к худшему — к судебным передрягам добавились проблемы со здоровьем. Со времени собственной травмы он ходил с тростью, а теперь стал жаловаться еще и на боли в желудке. Его приятельница Лайза Каури, на которой он собирался жениться, вспоминала: «Он не раз предлагал мне починить машину или помочь по хозяйству. Это было тяжело для него, всякий раз он мучился от боли, но все равно помогал». Другая подруга, Джуди Таунсенд, говорила репортерам, что Смит хотел купить компьютер и выучиться мебельному дизайну. Еще он собирался написать книгу о своей жизни.
Однако первым делом он выставил на продажу свой фургон в надежде, что кто-нибудь из коллекционеров заплатит хорошие деньги за машину, сбившую Стивена Кинга. «Должен же я на что-то жить, — снова и снова терпеливо объяснял он репортерам. — Отобрав права, они оставили меня без средств». Кинга не порадовало известие, что «додж», ставший причиной его страданий, продолжит свою жизнь в руках неизвестных людей. Он столько написал об одушевленных злобных механизмах, что вполне мог представить, как фургон Смита является среди ночи к его крыльцу, сверкая фарами и требуя крови. Поэтому он поручил своему поверенному Уоррену Силверу приобрести автомобиль за любую цену, чтобы позже уничтожить его. Покупка состоялась 10 июля — «додж» обошелся Кингу в полторы тысячи. Правда, его обещанное публичное уничтожение так и не состоялось. Судьба фургона стала одной из многих тайн, окружавших личную жизнь писателя.
Домыслам вокруг происшествия не было конца. Нашлись те, кто обвинял в случившемся самого Кинга. Говорили, что он шел прямо по дороге или по другой ее стороне, спиной к движению. Полиция быстро доказала, что это не так. Тогда разнесся другой слух — писатель на ходу читал книжку, новый роман Бентли Литтла «Дом», который нашли рядом с ним на обочине. Ему пришлось объяснить репортерам: «Я всегда брал книгу, когда шел гулять. Но на этом участке дороги никогда не читал, поскольку там обзор закрыт и нужно внимательно глядеть по сторонам, что я и делал». Действительно, отрезок, где случилась авария, был единственным «слепым» участком шоссе № 5 до самого Фрайбурга.
К концу 1999 года все вроде бы успокоилось. Поток писем и телеграмм с соболезнованиями превратился в тонкий ручеек, репортеры перестали дежурить у ворот бангорского дома, а Кинг смог вернуться в свой кабинет на втором этаже и бодро выполнял дневную норму — двадцать страниц. Мемуары «Как писать книги» подходили к концу, и писателя уже захватил новый замысел — роман о пришельцах, пожирающих людей изнутри, как рак. Сначала он хотел дать книге именно такое название, но Табита была против — после всего пережитого ей не хотелось напоминаний о болезнях и страданиях. В конце концов роман стал называться «Ловец снов» (Dreamcatcher). В декабре Кинг впервые покинул Бангор и появился в Нью-Йорке, показывая публике, что с ним все в порядке. День, когда он, грязный и окровавленный, лежал на обочине шоссе № 5, уходил в прошлое и забывался, как кошмарный сон.
…На самом деле все было иначе. Мужчина в джинсах и тенниске не успел отскочить, и «додж» ударил в него всей массой, разом превратив в мешок костей. Приехавшая через пятнадцать минут «скорая» ничего не смогла сделать. Вечером все информационные агентства мира распространили сообщение: «Знаменитый писатель Стивен Кинг погиб в автокатастрофе».
Знатоки творчества СК помнят, что именно так кончается его роман «Песнь Сюзанны» — предпоследняя часть эпопеи о Темной Башне. Помнят и то, что смерть Кинга нарушила космическое равновесие, поставив под угрозу судьбу Вселенной. Стрелку Роланду и его друзьям пришлось прорваться из иной реальности в штат Мэн и спасти писателя ценой жизни одного из самых обаятельных его персонажей — мальчика Джейка. В последний момент Джейк успел оттолкнуть писателя в сторону и принял на себя удар тяжелого фургона. Стрелок похоронил его в ближайшем лесу, а невольных свидетелей этого — Смита и самого Кинга, — загипнотизировал, заставив обо всем забыть. Вмешательство героев в судьбу автора было не только ловким литературным ходом. Врачи не раз говорили, что спасение Кинга было чудом, и писатель мог искренне считать, что о нем позаботился Бог… или Роланд Дискейн, стрелок из Гилеада.
