Детские эпизодические грешки Кривцова превратились в систематическое пособничество уголовке. И хотя он не состоял в штате, имел неплохую выгоду, обеспечивая надежное прикрытие своим противозаконным делишкам: сначала спекуляции чем придется, затем торговле водкой из-под полы на номерном заводе, а теперь вот букмекерству на ипподроме.
Все ипподромы — своего рода клоака. Сюда стекается весь сброд, отбросы общества. И где, как не здесь, заводить бредень? Звезды так и сыпались на погоны милицейских чинов.
В начале восьмидесятых милиционеры в форме исчезли с трибун Московского ипподрома. Но это лишь видимость. Его наводнили «тихари» — менты в штатском. Мозолили глаза три заштатных «тихушника». Всякий, кто приходил на ипподром хотя бы во второй раз, выкупал их без труда. Время от времени они брали кого-нибудь за распитие или другие подобные преступления, поднимая при этом невообразимый шум. Настоящие же «тихари» работали аккуратно, толкались в местах наибольшего скопления тотошников: у касс, у стендов с программками, возле буфетов. Неплохо подыгрывали им стукачи из подстраховки букмекеров, причем дело было поставлено так, что многие из них не догадывались о принадлежности к одному клану и постукивали друг на друга.
Виктор Иванович Шацкий — начальник опорного пункта милиции на ипподроме — пришел сюда лейтенантом два с половиной года назад, и уже майор, отмечен правительственной наградой. Только в этом году он взял на ипподроме пятерых, бывших за федеральным розыском, и троих, совершивших побег из мест заключения. А мелкой рыбешки и не сосчитать. Плюс к этому — семь стволов огнестрельного оружия и около килограмма пластиковой взрывчатки.
От намерения поговорить с Синебродовым Кривцов не отказался, но решил сначала осуществить задуманное мероприятие.
Понаблюдав за ним с полчаса, он снова позвонил в опорный пункт:
— Виктор, здесь, возле калитки на скаковую дорожку вертится подозрительный тип. По-моему, я его видел на твоем стенде.
— Он один?
— Их четверо. Главный у них тот, что в адидасовской куртке. Другой, рядом с ним, в кожаном плаще. Еще двое чуть сзади. Все коротко стрижены. По виду — крутая компания. Будь осторожен.
— Не боись. Разберемся.
Когда Шацкий со своими людьми появился на пятачке под директорской ложей, Кривцов исчез в ее глубине, хотя очень хотелось видеть все собственными глазами, и сделал это своевременно, так как первой реакцией Синебродова на появление представителей власти был взгляд в сторону ложи. Взгляд насмешливый, если не сказать уничтожающий.
— Добрый день.
Шацкий козырнул Синебродову. Двое других милиционеров, тоже в форме, встали чуть позади своего начальника.
— Позвольте взглянуть на ваши документы.
— В чем, собственно, дело? Ввели чрезвычайное положение?
— Вы шутник. Дело в том, что постановлением ГУВД Москвы ипподром отнесен к объектам повышенного внимания. Сотрудники милиции вправе проверять документы у каждого посетителя.
— Какое дальновидное решение. Удостоверение личности вас устроит?
— Вполне.
— В таком случае извольте.
— Синебродов Владимир Александрович. Помощник депутата Государственной Думы.
Шацкий несколько раз внимательно прочитал записи, придирчиво изучил печать и скрытые, известные лишь в компетентных органах кодовые знаки, подтверждающие подлинность документов, и вернул удостоверение владельцу.
— Еще есть вопросы?
— Этот человек с вами?
— Да. Это мой референт. А эти двое — мои консультанты.
Так же внимательно Шацкий проверил и их документы. Все оказалось в порядке.
— Теперь у меня вопрос к вам. Позволите? — обратился к Шацкому Синебродов.
— Слушаю вас.
— Фамилия важного господина в директорской ложе Кривцов?
— Вы знакомы с Игорем Николаевичем?
— Значит, Кривцов. Не могли бы вы испросить у него для меня непродолжительную аудиенцию?
Шацкий изучающе посмотрел на Синебродова, понимая, что тот ерничает, и, не лишенный чувства юмора, не увидел ничего непристойного ни в форме, ни в содержании просьбы.
— Попробую.
Он улыбнулся.
— Хотя вы могли бы с таким же успехом поручить это своему референту.
Вскоре на боковой лестнице, ведущей из директорской ложи, появился Кривцов. Он весь светился, изображая неподдельную радость. Поговорить с Володькой он и сам был не прочь, но не так стремно, как это вышло. Он совсем не хотел афишировать своих отношений с Шацким, а собирался изобразить этакого сухаря-управленца, вызвать Синебродова на откровенность, прощупать его и по возможности извлечь максимум пользы. Кем бы он ни представился Шацкому, он уголовник матерый и закоренелый, таким был и остался. Уголовник, выбравший свой удел не по глупости или недоразумению, а сознательно, прекрасно понимая, на что идет.
— Очень рад тебя видеть в добром здравии, преуспевающим и с гордо поднятой головой. Только напрасно ты разыграл эту комедию с милиционером.
— Ну что ты! Как можно? Я не посмел. В тебе столько фанаберии, барского лоска. Не подступишься.
— Брось, брось прибедняться. Смотри, какая массивная цепь у тебя. Небось из чистого золота? Как забрел на ипподром? Раньше я вроде тебя здесь ни разу не видел.
— Нужда заставила. Необходимость увидеть тебя.
— Ты это серьезно?
— Разве я похож на Жванецкого?
Разговаривали они негромко и все же привлекли внимание тотошников. Это ипподром. Здесь любое слово может открыть дверь к выигрышу. Двое любопытных подошли совсем близко. Их осадил телохранитель Синебродова:
— Вам чего, ребята?
— Ничего, а в чем дело?
— Видите, люди разговаривают? Зачем мешать?
— Тоже мне, деловые.
— Гуляйте, ребятки. Гуляйте.
— Интересно. И что же у тебя за дело ко мне? — спросил Кривцов, краем глаза наблюдая за работой людей Володьки, и подумал: «А не дурак ли я, что подошел к нему? Это тебе не тотошники, вечно озабоченные бредовыми идеями. Эти возьмут в оборот — не сорвешься».
— Ты все так же, стучишь? — в лоб спросил Синебродов.
Кривцов опешил.
— Я что-то тебя не пойму. Специально позвал меня, чтобы наговорить гадостей?
— Если бы только! Просьба у меня. Пустяковая. Окажи услугу, сведи с кем-нибудь из Управления исполнения наказаний.
— Ну ты даешь! Откуда у меня такие знакомства? Я обыкновенный клерк из департамента сельского хозяйства.
— Ты ведь меня немного знаешь. Подумай сам, стал бы я, не располагая достоверной информацией, попусту беспокоить такого важного господина?
