Ни одна из жертв в описанных выше сценариях не доверяла своему «спинномозговому» чувству. Они ощущали, что находятся в оборонительной позиции, но сознательно никак не могли увидеть в манипуляторе агрессора. С одной стороны, внутренний голос говорил им, что другой человек пытается взять над ними верх. С другой стороны, ситуация не давала им никаких явных подтверждений этого чувства. Они начинали сомневаться в здравости собственного рассудка.
Нет, с рассудком у них все в порядке. В действительности люди почти непрерывно пытаются одержать верх друг над другом. А манипуляторы превосходно умеют делать это так, чтобы обнаружить их истинные мотивы было почти невозможно. Вы по большей части не замечаете их попыток одолеть вас и даже не подозреваете, что участвуете в схватке, пока не спохватитесь на краю пропасти. Манипуляция, как правило, означает, что с вами ведут борьбу с целью получить те или иные выгоды или преимущества, просто эта борьба почти неощутима. В основе большинства манипуляций лежит скрытая агрессия.
Природа человеческой агрессии
Инстинкт, заставляющий нас бороться с другими людьми, – близкий родственник инстинкта выживания [14, с. 7–17][1]. Почти все мы «сражаемся», чтобы выжить и преуспеть, но сражения эти в большинстве своем не являются разрушительными по сути и не подразумевают физического насилия. Некоторые теоретики считают, что наша агрессивная энергия может выразиться в насильственных действиях только тогда, когда этому основному инстинкту что-то серьезно угрожает [14, с. 21]. Другие полагают, что существуют индивиды, вне зависимости от обстоятельств предрасположенные к агрессии, в том числе физической. Но что бы ни лежало в основе насильственных действий – чрезмерное давление обстоятельств, врожденная предрасположенность, актуализация полученных прежде навыков или любая комбинация этих факторов, все теоретики сходятся в одном: агрессия сама по себе не синоним разрушительного физического насилия. В этой книге словом «агрессия» будет называться та мощная энергия, которую все мы расходуем в своих каждодневных попытках выжить, преуспеть, защитить то, что, как нам кажется, принесет нам те или иные радости, и убрать препятствия на своем пути.
Мы каждый день проводим гораздо больше поединков, чем готовы признать. Желание вступить в схватку – фундаментальное и инстинктивное стремление. Любой, кто возьмется отрицать инстинктивную природу агрессии, либо никогда не наблюдал детей, дерущихся за обладание игрушкой, либо просто позабыл эту архетипическую сцену. Кроме того, сражения – значимая часть нашей культуры. Они тесно вплетены в ткань общественной жизни – от безжалостных перепалок, сопровождающих борьбу за представительскую власть, до конкурентной корпоративной среды и принципа состязательности сторон в системе правосудия. Мы судимся друг с другом, разводимся друг с другом, сражаемся за право воспитывать детей, получить работу, настоять на тех или иных целях, ценностях, убеждениях и идеалах. Специалист по психодинамике Альфред Адлер много лет назад отметил, что мы активно боремся также за чувство социального превосходства [1, с. 178]. Сражаясь за личные или общественные преимущества, мы стремимся перехитрить друг друга, чтобы заполучить власть, поднять престиж или отвоевать безопасную социальную нишу. В действительности мы ведем так много поединков в столь многих аспектах своей жизни, что не будет преувеличением сказать: когда мы не заняты любовью – мы заняты войной.
В этих сражениях нет ничего непременно вредного или неправильного. Открыто и честно отстаивать свои законные права – это конструктивный и зачастую неизбежный шаг. Когда мы боремся за то, что нам действительно необходимо, уважая при этом права и потребности остальных и заботясь о том, чтобы не нанести ненужный ущерб, наше поведение правильнее всего назвать уверенностью в себе, или ассертивностью. Ассертивное поведение – здоровая и нужная способность. Если мы можем постоять за себя в борьбе за свои цели, преодолеть зависимость от чего-либо и обрести цельность и самодостаточность – это замечательно. Но когда мы вступаем в драку без необходимости или не думаем о том, как наши действия скажутся на окружающих, наше поведение следует называть агрессивным. В цивилизованном мире неконтролируемое стремление сражаться (агрессия) почти всегда представляет собой проблему. Впрочем, тот факт, что мы – агрессивные существа, еще не делает нас моральными калеками или «исчадиями ада». Следуя взглядам, которые активно отстаивал Карл Юнг [4, с. 25], я возьмусь утверждать, что зло, которое иногда проистекает из агрессивного поведения того или иного человека, имеет своей причиной его неспособность совладать с этим ключевым человеческим инстинктом и поставить его в жесткие рамки.
