– Видишь ли, дорогая, все иногда привирают. Это ведь практически de riguer,[2]если ты боишься потерять того, кого любишь. Подумай об этом. Ты можешь остаться здесь, съесть восхитительный десерт и выпить чашечку кофе. Заплатишь кредитной картой, как обычно.
Я в этот момент представляла собой реликт, замурованный в известняке, поэтому он сам обошел стол и положил мне руку на плечо.
– Я вернусь завтра утром. И, пожалуйста, не делай глупостей. – Бас улыбался так, как будто его снимали для передачи «Скрытая камера» и весь мир на него любовался. Затем он склонился ко мне и добавил: – Ты знаешь, что я не хочу тебя терять. Но если все-таки решишь уйти от меня, будь уверена, я сделаю так, что ты не получишь ни пенни. И новую работу не найдешь. А если ты вздумаешь разнести квартиру… Впрочем, хватит уже говорить о таких неприятных вещах. Просто подумай о том, что я сказал. – Бас наклонился еще ближе и прошептал: – Ты знаешь, я не люблю уходить, не удостоверившись, что все в порядке. Может, поцелуешь меня?
Удивительно, но за все четыре года, которые были вместе, мы ни разу не ссорились, разве что спорили по поводу дел в компании. И он всегда относился ко мне как к равной, был таким внимательным. Никогда не было даже намека на угрозу, замаскированную сладкими речами. И тут обнаружилось, что самое красивое, самое вкусное, как казалось, яблочко содержало в себе две чайные ложки токсичной гадости. Он ожидал ответа, и я произнесла:
– Бас, да я лучше гремучую змею поцелую.
Я наблюдала за тем, как он шел к выходу, скользнул в плащ, который для него заботливо держали, взял протянутый портфель. Возможно, мне нужно было встать и закричать «Держи вора!»? Сделать хоть что-нибудь, чтобы он утратил свой самодовольный вид. Когда Бас уходил, то даже не оглянулся.
И все-таки я понимала, что в каком-то смысле мне повезло. Бас повел себя как настоящая сволочь. Поэтому мне и жалеть-то не о чем. Вряд ли я буду ночами терзаться мыслями о нем. Разве что представлять, как его, намазанного медом, приковывают наручниками к улью. Или как он пытается переплыть Атлантический океан в яичной скорлупе. Еще можно вообразить, как Баса, словно крошечную креветку, поджаривают в тесте до хрустящей корочки… Подумав об этом, я почувствовала себя немного лучше. Первым признаком возвращения к нормальной жизни стало чувство голода.
Идти в какое-нибудь маленькое кафе я не хотела, потому что там, скорее всего, кредитные карты не принимают. А мне теперь придется считать каждый пенни. Поэтому я попросила официанта убрать со стола и принести мне пару сандвичей с беконом, помидором и салатом-латуком, а также большую чашку кофе. Но он сказал, что сандвичи подают только в баре. Басу он вряд ли осмелился бы возразить.
– А я не стану платить, пока не наемся.
Я взяла счет, помахала им и выразительно посмотрела на официанта. Он одарил меня ледяной улыбкой – именно так улыбаются киношные злодеи, когда кого-нибудь собираются пристрелить. Вообще-то, счет был на несколько сот долларов. Известно, что работники дорогих ресторанов просто ненавидят женщин, которые сидят в одиночестве за столом и ничего не заказывают. Поэтому я и не думала торопиться.
Я достала салфетку из сумочки от Гуччи. На мне был костюм от Армани. Сейчас из-за всех этих побрякушек я чувствовала себя второсортной актрисой, которую хорошо экипировали в костюмерной. Как будто все это – мишура, которая исчезнет, когда в последнем акте упадет занавес. Хотя, наверное, так можно сказать и обо всей нашей жизни – только выступаем мы на самой грандиозной сцене, которую только можно себе представить. Нужно было решить, что делать дальше. Во-первых, мне надо где-то жить. Ну, это понятно: я перееду в Лондон, в свой родной город, который хорошо знала и где была счастлива. Кроме того, там Басу будет труднее помешать мне найти работу.
Во-вторых, мне нужны деньги. Одежду я, естественно, увезу с собой. Жаль, что я никогда особо не любила ювелирные украшения – мне всегда казалось, что, надевая их, превращаешься в ходячую доску для объявлений. Поэтому Бас в основном дарил мне картины или какие-нибудь безделушки для дома, которые я теперь не могла считать своими. Пентхаус на Пятой авеню принадлежит компании. А компания принадлежит Басу. Помню, я пыталась с этим поспорить, но мой любимый объяснил, что новую компанию лучше присоединить к тем, которыми он уже владеет, – для того чтобы меньше платить налогов. И поскольку я отвечала за финансовую сторону дела, мне было нечего возразить. Это означало бы, что я не доверяю Басу.
Мне пришло в голову изречение, которое я выучила наизусть, когда училась в школе: «Самый важный урок, который я извлек из жизненного опыта, – никогда не доверяйте экспертам. Если верить докторам, то окажется, что здоровых людей просто не бывает. Богословы утверждают, что каждый виноват. Военные считают, что никто не может чувствовать себя в безопасности». Лорд Солсбери[3]умер до рождения Баса, и, видимо, поэтому он не добавил: «А если верите Басу Блекману, то вам нужно мозги пропылесосить».
Мы держали небольшую сумму наличными в офисе, который находился в нашей, пардон, в его квартире. Я могла бы взять эти деньги, но затем вспомнила, что мне надо уйти оттуда, прежде чем секретарша придет утром на работу. Еще у меня были кредитные карты, но там также было не очень много денег. Билет в Лондон можно, как обычно, заказать в туристическом агентстве за счет компании.
Мне нужно было действовать осторожно. У Баса на руках были все козыри. И я не хотела, чтобы меня обвинили в воровстве. Этот человек совсем заморочил мне голову. Я полностью ему доверяла и была уверена, что компания принадлежит нам обоим. Поэтому, когда он предложил постоянно вкладывать всю прибыль в дело, вычитая только деньги на расходы, я сразу согласилась. В результате у меня вообще не было зарплаты, и я не могла откладывать деньги или делать крупные покупки.
Даже контракта не было. Но я отправила от своего имени такое количество писем, что не представляло никакого труда доказать, что я была сотрудником компании. А ведь все работники имеют какие-то права. Я могла подписывать чеки до пяти тысяч долларов. Так что решила сама себя официально уволить и выплатить небольшую сумму за то, что мой контракт преждевременно расторгли. Для этого нужно произвести всего одну операцию на компьютере.
Учитывая то, как тяжело я работала (иногда по восемнадцать часов в день!), это было жалкое вознаграждение. Мне нужно было начинать с нуля, имея всего несколько тысяч фунтов да авиабилет. Если повезет, сниму в Лондоне симпатичный шалаш с соседями. Я считала бы себя богачкой, будь это несколько лет тому назад, но по сравнению с долей в компании и огромным долгом по невыплаченной зарплате эти несколько тысяч фунтов выглядели как пара соленых орешков. Покончив с сандвичами и кофе, я взглянула на новый счет, который принес официант. На этот раз – никаких серебряных подносов, просто бумажка у тарелки. Я подписала счет – разумеется, никаких чаевых. Затем села в такси и отправилась к родителям.
