Асфальт плавился от жары, в воздухе висело бензиновое марево, дышать таким воздухом после полудня спокойно мог только завзятый токсикоман. Но, самое странное, Алена все равно предпочитала это пекло холоду. В конце концов, почему бы не спастись от жары за городом, на берегу реки или у бассейна? Наверняка Алексей предложит именно этот вариант, потому что оставаться в московской квартире, даже снабженной кондиционером, просто глупо.
— Ну что, закончила вещать? — спросил он, небрежно целуя ее в краешек губ, чтобы не слизать влажный персиковый блеск. — Ты сегодня такая яркая.
— Да уж, — улыбнулась Алена. — Мы оба хороши. Кислотные ребята. Желтый, бирюзовый. Кошмар какой-то.
— Ага, — согласился он, — просто пощечина общественному вкусу. Ну что? Поехали на Николину? Я не могу больше тут торчать. Все встречи перенес на завтра, говорят, будет попрохладнее.
— Жалко… — протянула Алена, усаживаясь в машину, — надеялась у тебя немного пожариться, завтра я свободна. Программа пойдет в записи. Кстати, ты знаешь, что мне тут Игорь выдал?
— Пока не знаю, но думаю ничего умного. Он же просто птица-говорун, попугай, — отозвался Алексей, выруливая со стоянки самым рисковым образом и сразу же прибавив газ.
— Меня наше руководство собирается послать в Штаты, им нужен какой-то хирург, который будет оперировать ребенка на деньги Богородского, — сказала Алена.
— Как все запущено! — присвистнул Алексей. — И зачем же нашему великому Богородскому все это нужно?
— Понятия не имею. Но знаю, он ничего просто так не делает.
— Вот именно. Не очень-то мне нравится эта затея, но решать тебе. Я хорошо знаю Андрея. Это весьма непростой человек.
— Можно подумать, ты простой, — фыркнула Алена. И в глубине души у нее родился обычный протест. Раз он считает, что ехать не нужно, она непременно поедет. Иной раз в ней вспыхивал какой-то подростковый протест против «общественного мнения», наверное, это перешло от отца, который когда-то в ряду других художников-авангардистов участвовал в легендарной выставке в Манеже и удостоился со стороны главы государства неприличного слова.
— Знаешь, ты иногда как ребенок, Алена. Прекрасно понимаешь, что такое хорошо, а что такое плохо, и делаешь все наперекор мудрым советам. А мой тебе совет: откажись. Вот говорю и знаю, что нипочем не откажешься.
— Ты просто ревнуешь. — Она небрежно пожала плечами.
— Ну делай как знаешь.
Когда они добрались до Николиной Горы, солнце уже садилось, окрашивая верхушки сосен и их ровные стройные стволы в розоватый оттенок. Странно, но закат и застывшие на небе подсвеченные перистые облака напомнили Алене перья фламинго, и вообще вечер был таким знойным, таким тропическим, полным ароматами буйно разросшегося жасмина, что все заботы она выбросила из головы. Сейчас существовали только они вдвоем, скинувшие одежду и шумно расплескивающие прозрачную воду в бассейне, на поверхности которого плавали белые нежные лепестки.
Они добрались до спальни, и Алексей уронил Алену на кровать, целиком накрывая ее тело, вплетая руки во влажный шелк волос, жадно терзая все еще не зажившие воспаленные губы. Она обвилась вокруг него, оплетая гибкими руками и длинными стройными ногами. «Момент истины», — прошептал он ей на ухо, осторожно покусывая розовую мочку с капелькой бриллиантовой серьги. Эта маленькая сережка напоминала росу на лепестке пиона, любимого цветка Алены, которые в изобилии цвели в ухоженном саду этого роскошного дома, о чем Алексей, вдруг поддавшись романтическому настроению волшебного вечера, не замедлил сказать. Он перекатился, потянув ее на себя, и его руки пробежались по ее шее, щекам, груди. А потом все переменилось, и он, словно опомнившись, грубо вошел в нее, не обращая внимания на то, что его партнерше хотелось, безумно хотелось продлить эти медленные, возбуждающие ласки. «И вот так всегда, — подумала она, уже нехотя отдаваясь на волю этого резкого, непредсказуемого мужчины. — А потом будет упрекать меня в том, что я недостаточно сексуальна… Ну почему, почему он совершенно не чувствует, не слушает меня…» Дивный вечер был безвозвратно испорчен, хотя сам Алексей этого не замечал. Он был удовлетворен и, как всегда, доволен собой.
Алена прошла в ванную, отделанную претенциозным черным кафелем. Мозаичный пол, точная копия пола из помпейских античных бань, холодил ступни. Она наполнила ванну, стоящую на чугунных львиных лапах, добавила морской соли с запахом сирени, погрузилась в приятное, расслабляющее тепло. Кожу слегка пощипывало, но она этого почти не замечала, обратившись к невеселым размышлениям. Да… Преимущества этого романа никак не перевешивали его недостатков. Приходилось признать, что Алексей вовсе не стремился к тому, чтобы превратить ее жизнь в сказку, хотя наверняка знакомые им завидовали. Такая красивая пара! Просто образец, классический вариант для глянцевого журнала. «Алена Стацинская и ее бойфренд, известный продюсер Алексей Громов». Или в обратном порядке. «Алексей Громов и его подруга, известная телеведущая Алена Стацинская». Улыбочку! Господи… Как же все это далеко от того, в чем она отчаянно нуждалась! Алена огляделась вокруг и подумала, как все-таки все в этом доме отражает характер хозяина. Эгоистичный, зацикленный на самом себе, не интересующийся ничьими чувствами, самодовольный, самовлюбленный… «Патриций!» — хмыкнула она. А кто же тогда она сама? Его покорная рабыня? Вот уж нет! Нужно признать, что Алексей никогда не даст ей ни истинной любви, ни глубокого понимания. По сути дела, их связывал только этот грубоватый, иной раз торопливый секс, а что творится у нее в душе, его никогда не интересовало. У него и своих забот хватало.
Алена прикрыла глаза. Решение пришло внезапно, хотя все к тому шло. Как кстати эта поездка! Все. Теперь ничто ее не удержит рядом с ним. Но объясняться она не станет. Больше всего на свете она не любила выяснения отношений. Ей казалось, что слова — это пустое. Хотя кому, как не ей, была известна магия слов? Конечно, магия. И их лживость.
Алена действительно ничего не сказала Алексею на следующий день, хотя всю ночь не в силах была заснуть и утром с сожалением заметила, что вокруг глаз залегли еле заметные тени. Он не почувствовал в ней ни малейшей перемены, они говорили о чем-то незначительном, торопливо позавтракали, причем она одной-единственной чашкой кофе, почему-то еда вызывала у нее отвращение. Да и как он мог что-то заметить, когда слушал только себя? «Может быть, это и к лучшему», — думала Алена, когда они ехали в город. Он спешил на деловую встречу, а она домой, где ее ждало единственное понимающее существо на свете, кот Принц.
Алексей высадил ее у дома. Алена быстро зашла в подъезд и поднялась в лифте на свою мансарду. За дверью раздалось жалобное мяуканье. «Уже пришла, мой мальчик!» — успокоила она, гремя ключами. На пороге изнывающее от одиночества дымчатое теплое облако кинулось к ее ногам. Принц ужасно не любил оставаться один, у него пропадал обычно превосходный аппетит — вот и теперь Алена заметила, что кот даже не притронулся к корму, только воду всю выпил. Пока она гладила воспрянувшего духом кота, с яростным мурлыканьем усевшегося к ней на колени, раздался телефонный звонок. Она вздрогнула. Городским телефоном Алена пользовалась редко, да и кто, имея мобильный, им активно пользуется? Только тот, кто ее мобильного не знает.
