Эту ночь он не забудет никогда. Она была исполнена страсти и огня, бесконечной неги и нежности.
Но куда все это делось потом — через три месяца, когда он стал собираться в Судан? Почему она вдруг охладела к нему? Или ему померещилось?
Астрид никогда прямо не говорила ему, что произошло. Просто их встречи стали все реже и реже, потом она вдруг засобиралась в командировку в Женеву, а когда он уехал в Дарфур, а она — в Швейцарию, то их телефонные звонки стали такими редкими и короткими по времени, что было совсем непонятно: они были когда-то любовниками или ему это только почудилось?
Что же все-таки произошло? Почему она стала избегать меня?
Может быть, он чем-то оскорбил и, сам не ведая того, обидел ее? Нет, он всегда вел себя с ней предельно тактично, бережно. Иначе и быть не могло, ведь он любил ее. Что же тогда случилось? Или это были обычные женские капризы и Астрид хотелось, чтобы он просто подольше ухаживал за ней? Женщины ведь так любят интригу, любят держать мужчин в подвешенном состоянии, проверять их чувства.
В любом случае все должно решиться сегодня вечером. Но то, что прямо напротив его дома открылся ресторан «Копенгаген», было отличным предзнаменованием.
Бьерн закрыл глаза, и сладостные видения того, что произошло несколько лет назад, стали вновь проноситься перед его внутренним взором.
Бьерн пришел в ресторан за пятнадцать минут до назначенного времени и, осмотревшись, занял столик в уютной глубине зала, у стены.
— Что будете пить перед ужином? — обратился к Бьерну вышколенный официант.
— Ваш бармен умеет делать настоящий дайкири?
— Наш бармен кубинец, — закатил глаза официант. — Он делает дайкири по рецепту, которым восхищался сам Хемингуэй, когда жил на Кубе.
— Отлично, — кивнул Бьерн.
Несколько минут спустя он уже сидел с запотевшим бокалом в руках, в котором плавали мельчайшие крошки льда и лимон. От бокала поднималось в воздух терпкое, ни с чем не сравнимое благоухание настоящего дайкири, к тому же сдобренного щепоткой мяты, придававшей ему особенный вкус свежести. Но даже этот замечательный коктейль не смог привести Бьерна в благодушное настроение. Он нервничал. Что скажет ему Астрид, как поведет себя с ним?
— Привет, — неожиданно услышал он над самым ухом.
Бьерн торопливо вскочил на ноги. Погруженный в свои мысли и переживания, он не заметил, как она вошла в ресторан.
— Потрясающе! — только и вымолвил он, окинув ее восхищенным взглядом.
Астрид выглядела ослепительно в вечернем темно-синем, льнущем к телу платье от Гальяно. Высокий разрез открывал левую ногу едва ли не до бедра. На ней были изящные босоножки на высоких каблуках.
Судя по улыбающимся глазам Астрид, было видно, что комплимент ей польстил.
— Извини, что я чуть не помешал тебе там, в аэропорту…
Она отмахнулась:
— Не стоит вспоминать! Ты тоже не сердись на меня, Бьерн: ты же знаешь, как все волнуются, когда приходится доставлять диппочту. — Она чуть сжала его руку. — Извини!
Бьерн почувствовал, как лед, который словно сковывал его изнутри, начал таять. Астрид казалась сейчас такой близкой, такой желанной.
Она села напротив него, и он с видимой неохотой повернулся к карте.
— Что ты предпочитаешь — рыбу или мясо?
— Рыбу. Честно говоря, я наелась мяса в Женеве. Там все почему-то предпочитают мясо.
— Тогда заказывай. — Бьерн протянул ей карту. — А я доверюсь твоему выбору.
Астрид выбрала черного тунца с устричным соусом, черным рисом и трюфелями.
— А вот выбрать вино я хотела бы предложить тебе. Все-таки вы, мужчины, лучше разбираетесь в этом.
— Мне кажется, к рыбе идеально подойдет светлое бордо.
— Ты уверен? — лукаво посмотрела на него Астрид.
Бьерн вздохнул.
— Знаешь, при каких обстоятельствах мне довелось попробовать это вино? Его выставил на свой день рождения один парень из организации «Врачи без границ», работавший вместе со мной в Дарфуре. Жара стояла градусов сорок, а из еды он смог раздобыть только рыбу, выловленную где-то неподалеку. «Неподалеку» означало то, что примерно сто километров ее везли на грузовике по пустыне. Так с этим вином даже эта рыба показалась нам вкусной.
Астрид отвернулась.
— Злишься, что меня не было рядом с тобой в Судане? — тихо произнесла она. — Но ведь я с самого начала сказала тебе, что ни при каких обстоятельствах туда не поеду!
— Нет, я не злюсь, Астрид. Хотя, признаюсь, в самом начале мне было очень тяжело. — Он крепко сжал ее руку: — Но зато сейчас ты можешь поехать со мной совсем в другое место — в Копенгаген! Ну как? — Бьерн с надеждой смотрел на нее.
— Ваш заказ, — не вовремя прервал их официант.
Пока он ловко расставлял на столике тарелки с едой, Бьерн и Астрид молчали. Когда же официант ушел, Астрид принялась за еду. Ловко орудуя вилкой и ножом, она, не глядя на Бьерна, пробормотала:
— Значит, тебя все-таки направляют на работу в Данию… Поздравляю!
— Это все в награду за мои африканские труды. — Он пристально посмотрел на нее. — Но ты не ответила на мой вопрос. Ты хотела бы поехать со мной в Копенгаген? Копенгаген — это не Хартум и не Дарфур.
Астрид отложила вилку и аккуратно вытерла губы краем салфетки.
— Бьерн, ты же прекрасно понимаешь, что дело не только в географии.
Он почувствовал, как в его груди нарастает неприятное жжение.
— Не только в географии? — словно робот, повторил он. — А в чем же еще?
Астрид пристально посмотрела на Бьерна.
— Ты считаешь, мы действительно подходим друг другу?
— Я люблю тебя, — вырвалось у него прежде, чем он успел подумать. — Все время, что я был в Судане, я думал о тебе, о том, как хорошо нам было вдвоем…
— Это было очень давно, — нахмурившись перебила она.
— Давно? Для меня — совсем недавно.
— Вопрос не в месяцах и годах, — бросила она, нервно теребя скатерть. — Дело в том, что все это осталось в прошлом. По крайней мере — для меня.
— Но не для меня, — прошептал он.
— Тем хуже для тебя. — Ее лицо помрачнело. — Почему ты не желаешь смириться с реальностью?
— Потому что я не могу ничего забыть. — Он до боли сжал кулаки. — Такое не забывается, Астрид. — Он нежно коснулся ее руки. — Я хочу, чтобы ты стала моей женой и мы вместе поехали в Копенгаген.
— Женой? — эхом откликнулась она. Казалось, она была потрясена.
— Я не успел сделать тебе предложение перед тем, как улетел в Судан. К тому же ты была… не в настроении. А сейчас я говорю тебе: я люблю тебя, Астрид. И хочу, чтобы ты стала моей женой.
