Ночью я спал совершенно спокойно и утром понял, что принял решение.
А когда я вошел в кабинет, где большие животы подпирали большие погоны, я вспомнил еще одну сцену из вчерашнего спектакля, который я вроде бы и не смотрел, и вместо бодрого «Здравия желаю» торжественно произнёс:
— Весь двор наш приглашён на торжество
Сожжения отступников от веры…
Костик был благодарный слушатель. Он ржал так, что стены тряслись.
— Ну ты дал, браток! Здорово! А они что?
— Да сначала сидели, врубались. Я уже хотел ещё раз повторить и рукой показать. Но гляжу — начали догонять. Ну а потом раскудахтались.
Костик хохотнул и сказал:
— Конечно, ты же был самый начитанный футболист в дивизии. На этот прикол я попался ещё в срочную.
Первый день в сводной группе спецназначения Пеликаныч, тогда еще просто товарищ старший лейтенант — для нас и Роберт Мелиханович — для командира, зачитал приказ о создании, назначении и так далее, а потом этак дружелюбно предложил:
— Что, хлопцы, прогуляемся?
— Это ещё куда? — спросил кто-то мудрый.
— Да за ограду, на природу. Разомнетесь, подышите.
— А можно мячик взять? — спросил кто-то глупый.
— Возьми, сержант. Конечно, возьми.
Мы бежали до привала километров десять.
Когда нам было разрешено повалиться на землю, и я смог наконец выпустить из рук проклятый мяч, ротный спросил:
— В футбол кто хочет погонять?
Раздались хрипы и бульканье. Умирающие смеялись.
Я долго поднимался, боясь оторваться от земли, а когда разогнулся, дороги назад уже не было. Я подкинул мяч и начал жонглировать. Левой ногой, правой, коленом, другим, пяткой, головой, опять коленом.
Где-то на восьмидесятом ударе мы с мячом завалились. Больше я не вставал, урвав пять минут отдыха.
— На обратном пути можешь в баскетбол попробовать, — разрешил Пеликаныч.
Я вынул штык-нож и ткнул в мяч. Он презрительно свистнул и превратился в неровный блин, который я сунул за пазуху.
— Не смогу, та-арищ старший лейтенант, мячик сдулся.
Проблема обратного пути была частично решена.
С мячиком меня доставали две недели, пока я не стал библиотекарем.
На утренней поверке Пеликаныч спросил:
— Кто любит читать книги и будет библиотекарем?
Смышлёный служивый люд молчал. Я, полслужбы провалявший дурака на футбольном поле под опекой командира, удивился, что никто не любит читать. К тому же любая должность дает какие-то преимущества.
— Разрешите мне. — Я виновато посмотрел на ребят. По их лицам понял, что опять во что-то влип.
— Разрешаю, сержант.
Пеликаныч сходил в каптерку и принёс большой потёртый чемодан с кожаными лямками.
— Вот это наша библиотека.
И следующий, и ещё много марш-бросков я бежал с библиотекой за плечами, а следом за мной неслась очень популярная в группе частушка:
Если ты урвал подряд
Книжицу и мячик,
Спецсолдаты говорят:
«Лоховатый мальчик».
Мы ещё много чего вспомнили. Костик спросил:
— Ну как, нравится?.
Я осторожно ответил:
— В общем — нравится. Но я ведь не знаю, какую цену ты за это платишь.
Костик понял, усмехнулся.
— Обошлось чисто, браток. Попал под крылышко. Сначала, конечно, силовые услуги, но потом и голова понадобилась. Сейчас я кто-то вроде младшего компаньона. Завтра решим с тобой, что и как. Ну а сегодня отдыхаем.
И пошло-поехало. Словно с неба посыпались красивые девушки, полилась музыка, танцы. Я уже не смущался своих потертых джинсов, не очень гармонирующих с окружающей дорогой упаковкой, тем более что шикарная Кристина сидела у меня на коленях так, будто именно эти колени она ждала всю жизнь. Я расслабился, поплыл. Мне было спокойно и хорошо. Я был у друга.
Когда нас с Кристиной увозили в том же «вольво», Костик крикнул:
— Крыська, последи, чтобы он сапоги снял.
— Да я в туфлях, Костик, — пропищала в ответ Крыська.
Утром я с трудом выпутался из объятий длиннорукого и длинноногого спрута, сходил в душ и все такое и вернулся в комнату одетый и немного посвежевший. Я наклонился и чмокнул Кристину в нос. Она потянулась, заворчала, потом сказала, не открывая глаз;
— Пиво и коньяк в холодильнике.
— Спасибо, — засмеялся я. — Не надо.
Мне было хорошо, несмотря на тяжелую голову.
— А тебе принести?
— Я — нормально. Вы ведь с Костей ушли далеко вперед. Но ты всё равно был очень милый.
— Ты и сейчас очень милая.
К сожалению, я совсем не помнил, насколько милым был я и — Кристина.
Она открыла глаза и с интересом посмотрела на меня, но я уже уходил, боясь быть превратно понятым. Меня ждали перемены — я торопился.
Я обернулся на пороге:
— Спасибо.
— Носи на здоровье, — вяло отозвалась Кристина.
3
Мне показалось, что у нее очень усталый вид, и я освободил кресло:
— Садитесь, пожалуйста.
Женщина села.
— Спасибо.
— Соизволил наконец-то, — закудахтало за спиной, — а то как войдут, так сидя и едут. Совсем обнаглели. А эта ещё — спаси-ибо.
Я повис на поручне. Крыть было нечем.
— И убери локоть! Он мне перед лицом тычет.
Я убрал. Я совершенно спокоен.
* * *
Костик нашёл мне работу. На 1000 долларов в месяц. Пристроил личным шофером и охранником к дамочке, которая разбила машину, сломала руку и теперь остро нуждается в моей помощи.
Для меня это были Деньги. Костик же сумму назвал без энтузиазма.
— Но это так, временно, браток. Я тебя расписал в лучшем виде, сам понимаешь, а Клин обрадовался и говорит, мол, пусть мою Наташку повозит, пока не выздоровеет, если он такой ответственный.
— Костик, да за тыщу баксов я готов по выходным ещё и выращивать розы в её горшочке.
— Вот про её горшочек ты забудь. Я же сказал, кто у неё папа. Как бы он не посадил в твоём горшочке кактус.
— Костик, я ничего такого не имел в виду, но про горшочек уже забыл. Про папу помню, что он какой-то Клин.
— Он — мой босс, браток! — серьёзно и даже с гордостью сказал Костик.
Я проникся.
