Вслед за этим загадочным текстом в открытом доступе стали появляться другие доселе засекреченные документы. Они свидетельствовали об одном: о том, что на земле по-прежнему, как и во времена египетских фараонов, процветает рабовладение, принявшее такие изощрённые формы, о которых и не догадывается эксплуатируемый раб, доведённый до уровня сознания, когда ему довольно «хлеба и зрелищ», чтобы приносить рабовладельцам миллиардные доходы.
Тогда-то и стало известно, что на земле существует тайный Орден миллиардеров под названием «Мидас». Члены этого Ордена, как уже говорилось, убеждены якобы в том, что только миллиард избранных, названных ими «Золотым миллиардом», может и должен остаться на земле, от остальных же «лишних ртов» следует избавиться. И чем скорее, тем лучше.
Тотчас же возник другой Орден, противостоящий «Мидасу». И назывался он, соответственно, «СМЕРШ-Мидасу». Это была ещё более закрытая организация. На её сайте и публиковались всё новые и новые разоблачительные документы.
«СМЕРШ-Мидасу» начал массированную разгерметизацию тайных знаний по управлению людьми. Однако, разработчики концепции «Золотого миллиарда» не дремали. Они готовили новый массированный удар по сознанию землян.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В салоне самолёта, кроме Сергея, были, естественно, другие пассажиры, но чувствовал он себя одиноким и брошенным. Те, другие, которых он мог видеть, сидели неподвижно и с какими-то отрешёнными лицами. Сергей бросил взгляд в иллюминатор и замер в ужасе — там не было обычной гряды облаков. Только чёрная мгла! И внезапно он понял, что их летательный аппарат движется в открытом космосе! Он с тревогой посмотрел на своих спутников, намереваясь их спросить — видят ли и они то же самое, знают ли что-нибудь о цели их полёта. Но не посмел обратиться ни к одному из них — так непроницаемо было выражение их лиц. То ли им было всё равно, куда лететь, то ли просто они все, как один, тупые и равнодушные люди. Полёт в неведомое продолжался, ужас в душе Сергея нарастал. Ему хотелось выпрыгнуть отсюда, как будто таким образом он мог вернуться на родную землю. Он понимал — надо терпеть. Но терпеть было невыносимо! Как же так? Ведь они могут лететь в этом холодном чёрном космосе до самой смерти! Надо же что-то делать! Но что?! И как пилоты себя чувствуют? Разве они не понимают, что сбились с курса? Когда тревога в нём достигла апогея, он вдруг заметил, что аппарат начал снижение. Внизу была планета. Значит, они не сбились с курса! Путь был долгим и мрачным, и не верилось, что он когда-нибудь закончится и что есть впереди цель, к которой они стремятся. Но вот они её достигли, и яркая цветущая планета встречает их, как дорогих гостей! Здесь был солнечный день в самом разгаре. Сергей увидел берег моря, покрытый сплошной зеленью. На траве, под деревьями, отдыхали люди. Они радостно махали прилетевшим. Многие катались в лёгких лодочках или просто купались в море. И они тоже весело приветствовали Сергея и его спутников. Он облегчённо вздохнул и… проснулся! В окно светило солнце.
— Вот это сон! — сказал он вслух.
Жаль, что некому рассказать его. Лиза бросила его без всяких объяснений.
Странно, но при воспоминании об этом настроение его не ухудшилось — магия сна продолжала действовать. Ведь прилетели же! И на какую изумительную планету! Какая там была яркая трава! Он помнил все её оттенки — от светло-зелёных, салатных бликов, до тёмной зелени в тени густых деревьев. А эти лодочки, скользившие по водной глади! Море такое синее, местами сине-зелёное, а кое-где голубоватое… Настоящее море, без всяких поправок на его нереальность. И люди в лодочках, на берегу, в воде…. Все, как один, такие радостные! Как будто у них праздник. Неужели такое возможно — чтобы все улыбались? «В нашей Ивери, — подумал он, — люди обычно хмурые. Да и в Москве, и в Питере. Всё больше озабоченные. Мысли заняты текущими делами или неразрешимыми проблемами».
Он потянулся, встал, лениво подвигал руками и понял, что делать зарядку он не будет. На кой ляд надрываться? Кому он нужен-то? Лиза ушла. Другие женщины его не волновали. А сохранять здоровье ради себя, любимого… Как глупо! Но тренированное тело требовало привычной нагрузки, и зарядку он всё-таки сделал. После каждого упражнения думал: «вот сейчас брошу». И… продолжал. А чтобы не поддаваться унынию, держал в памяти сон. Ведь он что-то да значил. Хотя бы то, что не вечно же будет продолжаться его депрессия. А, может быть, и Лиза вернётся. И всё будет, как было. Нет, как было уже, конечно же, не будет. Будет лучше! Он рассмеялся, отдышался и пошёл в душ.
Сергей Анатольевич Громов был физиком по образованию, но заметной карьеры не сделал. Неудовлетворённость своим статусом грызла его изнутри. Он мечтал о карьере учёного, но…. Не получилось. Всякий раз, когда судьба давала ему шанс, она преподносила ему также и некую мерзость в нагрузку. А именно — необходимость компромисса в самом его неприглядном значении. Подобного Громов не мог себе позволить. Компромисс в его понимании был ничем иным, как предательством. И не то, чтобы он был человеком неуживчивым, нет. А со стороны и вовсе казался добродушным и покладистым. Но когда дело доходило до того, чтобы закрыть глаза даже на мелкие грешки и махинации или же позволить начальству превысить свои полномочия — вот тут он становился непреклонен. А так как большие начальники обычно не ожидали найти в нём таких твёрдых убеждений и моральных устоев, то они всякий раз бывали искренне поражены и недвусмысленно заявляли о горячем желании немедленно расстаться с таким неумным подчинённым. Так Сергей Анатольевич Громов, подававший когда-то надежды учёный, к тридцати пяти годам оказался простым преподавателем физики в Иверской гимназии номер сорок один.
Сергей сварил кофе, сделал бутерброды с сыром, включил приёмник и уселся завтракать. Было начало десятого. Обычно в это время он уже стоял у классной доски, чертил диаграммы и писал формулы. Но сегодня, 18 мая 2006 года — счастливый день — у него не было ни одного урока! А скоро и вообще наступят долгожданные каникулы. И тогда он займётся настоящей работой. Сдует пыль с дневников и записных книжек, достанет из потайного шкафчика книги заветные, засядет за компьютер. И хлынут в его голову великие идеи, и придёт озарение. Вот только Лизы рядом не будет. Но ничего. Все великие учёные творили в полном уединении. Тут ведь малейший шорох, чей-то взгляд могут сбить с мысли.
Он сделал радио погромче. Шли какие-то литературные чтения. Хорошо поставленный мужской голос произносил текст, содержание которого показалось Сергею смутно знакомым. «Мы неслись в тёмных и неведомых пространствах. Я давно уже перестал видеть знакомые глазу созвездия»… И затем: «Мы быстро приближались к планете. Она росла в глазах моих, я уже различал океан, очертания Европы, и вдруг странное чувство какой-то великой, святой ревности возгорелось в сердце моём: как может быть подобное повторение и для чего? Я люблю, я могу любить лишь ту землю, которую я оставил»…
— Ничего себе! — воскликнул вслух Сергей, — да он же пересказывает мой сегодняшний сон!
Он даже привстал и внимательно вслушался. Точно! Просто-напросто снова увидел все эти картинки в мельчайших подробностях! Голос актёра из динамика описывал даже испытанные им во сне чувства!
