Однако при дальнейшем расследовании обнаружилось, что Хардвик никогда не бывал во Франции и вообще никогда не выезжал из Англии. Его предполагаемые связи на континенте были выдуманы для того, чтобы позволить ему «вписаться» в Оксфорд, а затем проникнуть в общество, преследуя свои воровские цели. Более того, очерков он вообще не писал.
Как бы ни был расстроен Ноуэл, он не мог заставить себя отрицательно относиться к деятельности лорда Хардвика или его преемника в роли Святого, лорда Маркуса Нортропа. Оба отдавали львиную долю награбленного добра лондонским беднякам, причем крали только у самых недостойных представителей высшего общества. Нет уж, увольте! Он не желал бы быть человеком, который отдал в руки правосудия Робин Гуда.
— Мне вовсе не хочется стать современным шерифом Ноттингема, Кемп, — громко сказал Ноуэл. — Святой может спокойно продолжать свою работу — хотя, судя по всему, это едва ли входит в его планы.
Лорд Хардвик отказался от этой роли после женитьбы два месяца назад, а лорд Маркус, который женился совсем недавно, видимо, был намерен сделать то же самое. В связи с чем у Ноуэла возникла определенная проблема.
— Лондон будет уже не тем без Святого из Севен-Дайалса, — сказал Кемп, словно подслушав мысли друга. — Насколько мне известно, на его помощь рассчитывало множество народа. Разве он не собирал улики против настоящих уголовных преступников? Он приносил пользу, не так ли?
Ноуэл кивнул:
— Да, пользу он приносил.
Лорд Маркус предоставил ему достаточно доказательств, чтобы разоблачить целую группу вербовщиков, получавших прибыли от киднеппинга и продажи мальчиков в матросы. В результате трое из вербовщиков попали в тюрьму. С пропажей этого ценного источника информации исчезал и предлог, позволявший Ноуэлу носиться по Лондону якобы в поисках подтверждения информации.
Разве мог он лишиться такого прикрытия, как поиск Святого, выслеживать теперь Черного Епископа, не выдавая себя? А в случае разоблачения он поплатился бы жизнью, как и тот последний агент, хотя страх смерти не остановил бы его. Для него преследование Епископа уже давно превратилось из патриотического в личное дело.
— Ты прав, Кемп, — медленно произнес Ноуэл, — Лондону нужен Святой из Севен-Дайалса — и мне он тоже нужен.
Если лорд Маркус не желает завершить начатое дело, то ему, возможно, придется заняться этим самому. В роли Святого он наверняка смог бы выявить личность этого очеркиста, Мистера Р., который остался единственной ниточкой, связывающей с Черным Епископом. Если Святой этим займется, он сможет продолжить публичные расследования, что позволит также вести и свое тайное расследование.
Приняв наконец решение, Ноуэл встал.
— Вернусь через несколько часов, — сказал он слуге.
Но прежде чем занять место Святого из Севен-Дайалса, ему требуется получить более подробную информацию от своих предшественников.
Ровена допила чай. Она не сомневалась в том, что Матильду накормили на кухне, но, может быть, ей следовало бы…
Нет. Она в Лондоне. А здесь панибратство между хозяйкой и служанкой недопустимо. Это следует помнить, как и многочисленные прочие пункты кодекса поведения.
Следовало ли ей посылать записку Перл? Она вдруг вспомнила, как величественно выглядела ее подруга на церемонии бракосочетания, состоявшейся в начале лета. Во время праздника, устроенного по этому случаю в Оукшире, они едва успели кивнуть друг другу. Что, если она изменилась?
Пока Ровена размышляла, не вернуть ли лакея с запиской, в дверь постучали, и она услышала в холле голос самой Перл, требующей, чтобы Ровене сообщили о ее приезде. Девушка вскочила на ноги и поспешила навстречу подруге.
— Ровена! — воскликнула Перл. — Приехала наконец! Давно пора. Ох, как мне тебя не хватало!
У Ровены отлегло от сердца. Радостно рассмеявшись, она повела подругу в гостиную, приказав принести чаю.
— Уверена, что при молодом супруге у тебя едва ли остается время, чтобы скучать по старым друзьям, — усмехнулась она.
— Возможно… — Перл слегка покраснела. Потом рассмеялась и стала той же Перл, какой была всегда. — Но что привело тебя в Лондон? Только не говори, что это просто желание полюбоваться его красотами или появиться в свете во время осеннего сезона. Я все равно не поверю этому. Зная тебя, уверена, что ты руководствовалась каким-то серьезным мотивом.
Ровена, не удержавшись, фыркнула. Перл и впрямь очень хорошо знала подругу.
— Я решила, что мне пора посмотреть белый свет, — объяснила она. — Ты, как никто другой, должна понять, что образование не может ограничиваться сведениями, почерпнутыми из книг.
— Ты абсолютно права. Я безумно рада, что ты здесь. Представить себе не можешь, как скучны разговоры большинства дам из общества. Мода, сплетни и развлечения — вот все, о чем они беседуют. Избави Бог, если я заговорю о чем-нибудь серьезном. Меня и без того считают здесь человеком со странностями.
Ровена окинула взглядом фиалково-синие глаза, золотистые локоны и классические черты красивого личика подруги, внешность которой так сильно контрастировала с ее серыми глазами, спрятанными за линзами очков, прямыми волосами медно-рыжеватого оттенка и ничем не примечательным лицом. Перл считают человеком со странностями? Что за вздор!
— В таком случае боюсь, я вообще не сумею «вписаться» в общество.
— В этом нет необходимости, — заявила Перл. — Послушай, ведь если бы я не пожелала нарушить правила, установленные в обществе, то никогда не встретила бы Люка и не узнала бы… но об этом поговорим в другой раз. Обещай мне, что остановишься в Хардвик-Холле. Люк последнее время очень занят, и мы с тобой наговоримся вволю.
Ровена задумалась. Ее жизнь теперь сильно отличается от жизни Перл. Но, увидев умоляющий взгляд подруги, кивнула. Она никогда не могла ни в чем отказать Перл.
— С удовольствием. Тебя устроит, если я перееду завтра?
— Конечно! Приезжай как можно раньше. Кажется, у Люка занят целый день, а у меня появится повод отказаться от приглашения на чашку чая к леди Маунтхит.
— Если ты уверена…
Перл поднялась на ноги и обняла Ровену:
— Я так решила, а ты знаешь, как я упряма. Сейчас мне пора мчаться на примерку, но уже завтра мы с тобой поговорим обо всем. И добро пожаловать в Лондон, Ровена. Поверь, тебе здесь очень понравится.
Перл умчалась по своим делам, а Ровена задумалась над словами подруги. Возможно, предсказание Перл сбудется. До замужества Перл была горячей сторонницей преобразований, но именно ей не раз удавалось отговорить Ровену от радикальных мер, направленных на достижение своих целей, — мер, которые могли бы, как была вынуждена признать Ровена, навлечь на нее серьезные неприятности.
«Интересно, что сказала бы Перл, если бы узнала о моих политических очерках и об откликах на них?» — с улыбкой подумала она.
