— И в честь ее назвал свой первый паровоз? — спросил Дэйв.
Девушка удивилась:
— Откуда вы это знаете?
— Он часто говорил об этом, — ответил Дэйв. Тон его немного смягчился.
Вздохнув, Синтия продолжала:
— Когда дом был построен, папа с мамой поженились и завели ранчо.
— Кстати, он никогда не говорил, почему решил заняться железными дорогами.
— Когда в шестьдесят девятом была построена трансконтинентальная дорога, папа понял, что железная дорога необходима и здесь, — сказала Синтия, — тогда он и начал строить Роки-Маунтейн-Сентрал. А потом отец задумал соединить ветку, ведущую из Колорадо, с Юнион-Пасифик, что проходит в Вайоминге и Небраске.
— Я помогал ему строить некоторые ветки, — заметил молодой человек.
— А после смерти мамы…
— Когда ее не стало?
— Десять лет назад. Она упала с лошади и свернула себе шею. Папа чуть с ума не сошел от горя. Потом, заинтересовавшись железной дорогой, он все свои силы отдал ей, — вздохнув, промолвила девушка.
— И за это вы отвернулись от него?
— Вовсе я не отворачивалась от него! — негодующе вскричала Синтия. — Я была рада, что он хоть как-то отвлекся от горя! Можете ехать, Дэйв!
Как только экипаж подъехал к подъезду особняка, навстречу Синтии выбежали ее сестры.
— Бет! Энджи! — Не дожидаясь помощи Кинкейда, Синтия спрыгнула и бросилась к ним.
Обнявшись, девушки встали в круг. Бет, вырвавшись из объятий, воскликнула:
— Ах, Тия, как я рада тебя видеть. Поверь, мы так по тебе скучали.
— Мне тоже вас недоставало, — призналась Синтия. До этого мгновения она не осознавала, как тяжело было у нее на душе. Ведь в детстве она и Бет были неразлучны. Улыбнувшись, Синтия заглянула в полные слез глаза сестры и сказала:
— А ты, как всегда, хороша собою, Бет.
— А ты стала еще прелестнее, — заметила Бет. Отступив назад, Синтия посмотрела на Энджелин. За два прошедших года младшая сестра, Энджелин, почти не изменилась.
— Боже мой, Энджи, а ты! Ты превратилась в настоящую красавицу!
— А чего ты ждала? — пожала плечами Энджелин. — Мне уже двадцать. — Она усмехнулась, убрав с лица темный локон.
Синтия, покачав головой, грустно сказала:
— Мы все стали немного старше.
— Синтия Маккензи, мне только двадцать четыре, а тебе — двадцать три, — строго проговорила Бет. — По-моему, нам еще рановато садиться в кресла-качалки и вязать чулки. — Обняв сестру, она сказала:
— Ох, Тия, как я рада, что ты снова дома. — В ее голосе послышались нотки отчаяния.
— Как папа? — осторожно спросила Синтия.
— Мы стараемся делать все, чтобы ему было лучше. Он будет очень рад видеть тебя.
— Что говорит доктор?
Глаза Бет наполнились слезами.
— В легких накапливается жидкость, и он кашляет кровью. Папа так слаб, Тия, что может уйти в любую минуту. Мне кажется, он усилием воли заставил себя дожить до твоего возвращения домой. Здесь очень холодно. Пойдем-ка в дом, — сказала она, взяв Синтию под руку.
В огромном вестибюле ничего не изменилось: мраморные плиты на полу, выписанные отцом из Италии, сверкали как зеркала; темные балюстрады красного дерева и дубовые ступени парадной лестницы тускло блестели на свету.
Оглядев одежду Синтии, Энджи пришла в восторг:
— Ох, Бет, смотри, какая шикарная шляпка! — Она примерила шляпу на себя. — Тия, где ты купила ее?
— В Париже, Тыквочка.
— Подумать только, настоящая парижская шляпка! Ты в ней выглядишь потрясающе! — Вертя головой из стороны в сторону, Энджелин изучала свое отражение в зеркале, а потом, вздохнув, вернула шляпку Синтии:
— Но эта вещь не для меня.
— Да ты еще хуже мужчин! — поддразнила Синтия, потрепав густые волосы сестры. — Чувствуешь себя нормально только в широкополой ковбойской шляпе!
— Прошу прощения, леди, — раздался голос Дэйва. Он стоял в дверях, держа багаж Синтии.
— Ох, прости, пожалуйста, Дэйв, — извинилась Бет. Девушки отошли в сторону, пропуская молодого человека вперед.
— Эти вещи отнести в вашу комнату, мисс Маккензи? — спросил Дэйв и, не дожидаясь ответа, пошел наверх.
— Боже, этот человек невыносим! — воскликнула Синтия.
— Тия, не будь грубой, — прошептала Бет. — Дэйв очень серьезен и умен. Дэйв — инженер и отвечает за разработку проектов. Он сказал тебе об этом?
— Нет, не сказал, — недовольно проворчала Синтия, глядя вслед Дэйву. — Он сказал, что работает на железной дороге, и все. — Она глубоко вздохнула. — Ну ладно, пойду проведаю папу.
— Мы будем ждать тебя в гостиной. Взбежав наверх, Синтия спокойно открыла дверь отцовской комнаты. Сиделка поднялась ей навстречу.
— Я — Синтия Маккензи, — прошептала она. — Как папа?
— Он отдыхает, мэм. Он будет рад видеть вас. Я подожду за дверью, так что зовите меня, если возникнет необходимость, — Выскользнув из комнаты, сиделка тихо прикрыла за собой дверь.
Подойдя к кровати, Синтия испытала шок. К счастью, глаза отца были закрыты, и у нее было мгновение, чтобы взять себя в руки.
Отец превратился в живую мумию — под сухой, обвисшей кожей четко проступали кости. Он был бледен, его черные густые волосы стали белыми и сливались с подушкой белого цвета, на которой покоилась его голова.
Синтия осторожно взяла руку отца.
Ощутив прикосновение, он открыл глаза.
— Бетси? — Он заморгал. — Бетси, это ты, моя дорогая? Глаза Синтии застилали слезы, она поднесла руку отца к губам.
— Нет, папочка, это я — Синтия.
— Тия! — Его глаза наполнились теплом. — Боже, ты так похожа на мать! Ты вернулась… — многозначительно произнес он.
— Как жаль: старик должен умереть, когда в дом вернулась его дочь. — Закашлявшись, он поднес к губам платок. Синтия выпустила его руку и села на край кровати. — Я так скучал по тебе, детка, — проговорил он, когда приступ кончился.
— Я тоже скучала по тебе, папочка. Два года никто не ворчал на меня, — улыбнулась она.
— Неужели я настолько досаждал тебе, Тия?
— Это уже не важно, папочка. Я очень хочу, чтобы ты выздоровел.
— Я боялся потерять тебя, как потерял твою мать. Ты так на нее похожа, милая, — такая же безрассудная. Вы все хотели испробовать на себе! Я был глуп, Тия, но я пытался защитить тебя, а получилось, что я… оттолкнул тебя, девочка, и… потерял…
— Ты не потерял меня, папочка! Ты же знаешь, что блудные дети всегда возвращаются домой. Отец потрепал дочь по щеке.
