В его голосе прозвучала насмешка:
— Примите мои комплименты, вы умело пускаете в ход запрещенные приемы.
Виктория снова беспомощно взглянула на леди Тэлбот, умоляя пощадить этого бестолкового красавца, но вечная хозяйка дворца снова отвела взгляд, ее внимание было сосредоточено на незнакомце, уже протянувшем к ней руки.
Неужели он не замечает перемен в этих прекрасных темных глазах? И так ослеплен, что не чувствует исходящий от дамы холод, а видит только сияние ее неправдоподобной красоты?
Наконец, осознав свое бессилие, Виктория махнула рукой и спустилась в хозяйственный блок, чтобы забрать из этого дома то малое, что ей осталось.
* * *
Глория Руген нервно барабанила пальцами по спинке кресла. Она была готова взорваться, так ее бесило отношение Ричарда к этому идолу. «Проклятый портрет!» — подумала она и перевела взгляд своих больших зеленых глаз на огромную, во всю стену, картину, за которую Ричард выложил немыслимую сумму — четверть миллиона!
Она сидела не шевелясь и смотрела на портрет, от которого исходил леденящий кровь холод. Что ей делать? Неужели Ричард и вправду влюблен в портрет? Он рассказал ей, что эта леди действительно существовала. Раньше Ричард не интересовался живописью восемнадцатого века, он коллекционировал современное искусство. Что же произошло?
— Ричард?
— Да? — его голос прозвучал раздраженно, и он даже головы не повернул в ее сторону.
— Скажи на милость, я для тебя еще существую или ты теперь живешь с портретом?
Не дождавшись ответа, она злобно посмотрела на красавицу в изумрудно-зеленом платье. Он нее исходило нежное сияние, и она казалась живой. Это и мучило Глорию. Если бы это был портрет ныне живущей женщины, то повод для беспокойства был бы очевиден. Но женщина, изображенная на картине, давно умерла. Это был только красивый образ в роскошной золоченой раме. Конечно, портрет радует глаз. Но она, Глория, легко отказалась бы от такой радости. Эта дорогостоящая игрушка занимает собой все пространство, притягивает все взгляды и делает все остальное вокруг каким-то незначительным.
Впрочем, Глория не могла не признать, что дама на портрете — идеал женской красоты. Думая об этом, она взглянула в лицо дамы и вздрогнула всем телом — ей показалось, что бездонные темные глаза видят ее насквозь! Она испуганно вскочила, подбежала к окну и резким движением отдернула шторы.
— Что ты делаешь? — прошептал Ричард, словно выйдя из глубокого транса.
— Что я делаю? Я разрежу этот портрет на куски, если так пойдет и дальше! — закричала она. — Посмотри на себя! Ты часами сидишь перед этим портретом, и тебе абсолютно наплевать, здесь я или нет!
Глория в волнении металась перед ним, пытаясь разбить магическое силовое поле притяжения между возлюбленным и картиной. От ее пышных рыжих волос во все стороны летели искры.
Наконец, он поднялся и, словно очнувшись, провел рукой по лицу и глазам.
— Этот портрет плохо влияет на тебя, Ричард, — взмолилась Глория. — Ты должен избавиться от него, пока он не поработил тебя.
— Чепуха!
Ричард фон Вильд снова стал самим собой. Он обнял возлюбленную, притянул к себе и нашел ее губы. Глория привычно обмякла в его требовательных и страстных объятьях. Казалось, красавица с портрета внезапно потеряла свою власть над мужчиной, отдав его живой и теплой женщине из плоти и крови, способной дарить ему не иллюзорное, а реальное наслаждение.
Он решительно сорвал с нее одежду, положил на диван и начал покрывать ее тело страстными поцелуями. О, как она любила его сильное мужское тело! Как теряла всяческую волю, когда оказывалась в его объятьях. Никаким мужчинам прежде она не позволяла брать себя так быстро и настойчиво. Только ему! Мужчине, который знает, как доставить наслаждение женщине, и который не отказывает себе в этом удовольствии…
— Почему ты убрал из комнаты другие картины? — спросила Глория полчаса спустя, когда они лежали обнаженные, утомленные и счастливые.
— Леди Тэлбот нуждается в пространстве, — ответил Ричард задумчиво. — И ей не по вкусу современное искусство.
— Надеюсь, это шутка? Ты говоришь о ней так, словно она жива…
— В картинах живут мысли и чувства, которые были в них вложены. Леди Тэлбот для меня такая же живая, как и ты.
— Эта женщина мертва! — в ужасе закричала Глория. Она приподнялась на локте и вгляделась в лицо любовника, ища в нем признаки помешательства. — Посмотри на нее. Это же просто масляные краски на холсте плюс мастерство художника. Все остальное — иллюзия!
Глаза Глории снова настойчиво искали взгляд прекрасной дамы, намереваясь серьезно схлестнуться с ней. Она резко вскочила и вдруг без чувств упала на пол.
— Глория, зачем ты себя истязаешь?
Ричард поднял возлюбленную, бережно уложил ее на диван и заботливо прикрыл пледом.
Глория внезапно очнулась, лихорадочно натянула на себя одежду и направилась к двери. Ричард бросился за ней:
— Глория, останься!
Рыжеволосая девушка обернулась к нему, ее бледное лицо искажала гримаса ярости.
— Или портрет, или я! — воскликнула она, сверкнув глазами.
— Ты же знаешь, я не выношу женщин, ставящих условия, — его голос звучал спокойно и сдержанно. — Я купил портрет, и он останется здесь.
— Что ж, — ответила она. — Это показывает силу твоих чувств ко мне.
Он рассмеялся:
— Не будь дурой, Глория!
— Будь счастлив со своей новой пассией. Но не зевай! А то она начисто лишит тебя разума!
И с этими словами она ушла.
Ричард не сдвинулся с места, чтобы догнать ее. Он видел, как она стремительно идет по коридору и рыжие волосы горят как пламя.
Она подошла к лифту, раздался звук открывающейся двери. «Глория!» — хотел он позвать ее, но ни один звук не сорвался с его губ. Она вошла в лифт, кабина опустилась вниз, и снова наступила тишина. Он все еще стоял неподвижно, чувствуя в сердце пустоту и холод расставания.
Пронзительный телефонный звонок разорвал гнетущую тишину. Ричард медленно направился в кабинет, но телефон уже умолк. Он бросил взгляд на свой письменный стол. Теперь ему ничто не мешало углубиться в работу, но вместо этого он вернулся к портрету, словно ведомый невидимой силой.
Ричарду показалось, что леди Тэлбот смотрит на него одобряюще, и он почувствовал себя счастливым. Мужчина снова сел в кресло, охваченный непреодолимым желанием смотреть в эти темные глаза, обещающие ему все и уже отнявшие то, что до сих пор было ему дорого.
Ричард еще немного подумал о Глории, а потом его мысли о ней растаяли сами собой. День клонился к вечеру, в город пришла ночь, но он этого не заметил.
Наступило утро нового дня, и пронзительный телефонный звонок вернул его к действительности, ненавистной ему действительности…
