— Где ты пропадал? — снова спросила она, отмечая, что Генри, схвативший бокал красного вина с подноса у проходившего мимо официанта, не просто устал, а прямо-таки разбит вдребезги. — Всю ночь напролет работал?
Ей было известно, что Генри никак не может начать работу над следующей книгой, однако терпеть не может нытье и потому никогда не рассказывает о своих проблемах.
— Ну, в своем роде ночь напролет, — признался Генри. Вино частично вернуло краску на его щеки. — В половине первого утра я хватанул в «Брик-Лейн» чего-то слишком острого. Пришлось заливать текилой, — упавшим голосом добавил он. — Проснулся только в одиннадцать, так что на поезд не успел. Пришлось ехать на следующем, но вот наконец я здесь, — с надеждой закончил он.
Трудно было не признать справедливость последнего замечания.
— Ладно, давай шевелиться, — сказала Грейс. — Я хочу, чтобы ты до конца приема успел переговорить с кучей журналистов. Пошли. — Она решительно взяла Генри под руку. — Вон там стоит главный редактор «Женского часа», а в углу — редактор литературного отдела «Санди таймс».
— А это обязательно? — простонал Генри.
Он уныло побрел следом за ней и тотчас же случайно наступил на ногу человеку, поглощенному беседой с Мелвином Брэггом.
— Ой! — вскрикнул Луи де Берньер.
После окончания приема Грейс направила Генри в близлежащую деревню, в ту единственную гостиницу, где еще оставалась пара свободных коек, — все остальные места были разобраны участниками и гостями фестиваля Сент-Меррион.
— Мимо церкви и направо до конца. Не заблудишься, гостиница называется «Айвенго».
— Очень литературное название, — усмехнулся Генри, поднимая брови и открывая мягкие карие глаза, красные после бессонной ночи.
— Я тебя жду в писательском шатре.
То обстоятельство, что писателям было официально отведено специальное место, стало для Грейс приятной неожиданностью. На ее памяти за писательский салон, как правило, сходил полутемный угол бара. Удобства, предоставленные организаторами фестиваля Сент-Меррион для участников — большая, просторная палатка, увешанная волшебными фонариками, устланная коврами и заставленная длинными мягкими диванами, придававшими ей восточный колорит, — явились настоящим откровением. Грейс поспешила туда, преисполненная решимости теперь, когда ее подопечный, в конце концов, соизволил появиться, хоть ненадолго окунуться в литературную атмосферу. А также отведать бесплатных сэндвичей и вина, которых в Юрте, как величалась эта палатка, по слухам, было в изобилии.
Вход в палатку загораживал незнакомый человек — высокий седовласый мужчина, судя по всему, писатель, который фотографировался на фоне арабской роскоши. В его внешности было что-то по-испански смуглое, утонченное и изящное; Грейс решила, что это какой-то очередной магический реалист с родины Габриэля Гарсии Маркеса. Она остановилась перед мужчиной, но он, слегка поклонившись, не двинулся с места. Увидев его вопросительную улыбку, Грейс догадалась, что он ждет, когда она протянет ему книгу для автографа. Она смущенно призналась, что на самом деле хочет только пройти в Юрту, и мужчина снисходительно отступил в сторону. Грейс пристыженно шагнула внутрь.
Если повезет, она встретит кого-нибудь знакомого. Только бы не Люсинду Макканн, которую, к счастью, нигде не видно. Зато взгляд Грейс сразу же привлекла группа женщин внушительных размеров во всем черном, без бюстгальтеров, с редкими седыми волосами, которые расположились на диванах, поджав босые небритые ноги под свои массивные зады. Они подозрительно оглядели Грейс с ног до головы. Одна из них, в футболке с лозунгом «Мужчины должны поставляться вместе с инструкцией по эксплуатации», закинула толстые голые икры на стоявший перед ней кофейный столик, заваленный журналами, всем своим видом показывая, что общество Грейс здесь нежелательно.
Быстро пройдя мимо, Грейс с облегчением увидела Джейн Льюис, автора нашумевшего романа «Французский сыр», болтавшую с Майком Блоуком, взъерошенным очкариком, новой восходящей звездой на небосводе так называемых «мужских» романов.
— Да, просто замечательно, что Брэд согласился на главную роль в киноверсии «Французского сыра», — с блаженной улыбкой на устах вещала Джейн, а Майк слушал ее, недовольно поджав губы.
Грейс улыбнулась. Вот это уже на что-то похоже.
Она направилась к столику со съестным. Налив стакан белого вина, Грейс выбрала на закуску два бутерброда с креветками. Креветки уже слегка заветрились, но она была рада и этому. Над столиком была установлена доска объявлений. Расправляясь с бутербродами, Грейс принялась от нечего делать их читать.
Буквально вся доска пестрела посланиями к некой Милли Симпсон. Нахмурившись, Грейс порылась в памяти и пришла к выводу, что это должна быть та самая Милли Симпсон, соблазнительная черноволосая супруга рок-звезды с многомиллионным состоянием, чья недавняя книга сразу же привлекла внимание. Конечно, внимание это, насколько помнила Грейс, в основном было обращено на соблазнительность и черные волосы, не говоря уже про миллионы, но тем не менее Милли стала заметным прибавлением в литературном семействе.
Взглянув на программу фестиваля, также вывешенную на доске объявлений, Грейс ощутила, как ее захлестывает теплая волна, не имеющая никакого отношения к выпитому вину. Там, среди запланированных на завтра мероприятий (представление В.С. Найполом своего нового романа, взгляд Гора Видала на американскую политику изнутри и беседа с Маргарет Этвуд и Дорис Лессинг о научной фантастике), она нашла — бой барабанов, торжественные фанфары — «Генри Мун рассказывает о своей последней работе «Сосущие камни». Читая и перечитывая эту строчку, Грейс почувствовала, что у нее наворачиваются слезы. До сих пор ей не удавалось хотя бы заинтересовать влиятельный фестиваль Сент-Меррион хоть каким-то автором «Хатто», и одно то, что Генри сюда пригласили, явилось огромным достижением. А о выступлении Грейс не смела даже мечтать.
Как раз в этот момент через резную деревянную арку в Юрту вошел сам Генри.
— О господи, — громко произнес он, обводя изумленным взглядом затейливые купола, мягкие диваны и ковры. — Я словно вернулся в Гималаи.
Женщины в черном, сердито сверкнув глазами, возмущенно зашептались между собой. Грейс, прислушавшись, разобрала что-то вроде «вонючего колонизатора», а Генри в счастливом неведении отправился изучать столик с закусками.
Внезапно у входа раздался звонкий смех, и в шатер вальяжно вошла красивая молодая женщина в окружении десяти мужчин, таращившихся на нее так самозабвенно, что некоторые даже пятились перед ней, будто старый лорд Чемберлен перед королевой. Женщина покачивала изящным, соблазнительным телом, тряся длинным занавесом шелковистых черных волос, обнажая в улыбке ровные белоснежные зубки и прижимая ладошку к небольшой упругой груди. Грейс узнала в ней Милли Симпсон и с изумлением почувствовала укол ревности, когда увидела, как Генри оторвал ото рта бутылку пива и уставился на Милли с откровенным восхищением. Грейс, внезапно особенно остро ощутившая в себе недостаток привлекательности и переизбыток веса, вспомнила про свои незапоминающиеся серые глаза и про то, что ее белесые волосы лежат бесформенной копной, нос неумолимо похож на нос, а рот — на рот. Она прониклась симпатией к ведьмам в черном и без лифчиков, смотревшим на Милли с бесконечной ненавистью.
