Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
Хитрые немцы тонко намекнули, что возможны «и другие виды взаиморасчета, о которых договаривающиеся стороны определятся отдельно». То есть Тирпиц предлагал нам вариант своего рода бартера: за их материальные ценности — наши технологии или образцы военной техники.
«А вот индейское национальное жилище вам, господа германцы! Можем только продать новейшую ГЗМ — губозакатывающую машинку».
Тирпиц, сукин сын, по всей видимости, уже догадывался о нашем происхождении. В письме предлагался взаимный обмен информацией, в том числе и сугубо конфиденциальной. При этом прямым текстом он предлагал нам «достойное вознаграждение за наиболее ценные сведения».
Я оторвался от письма и внимательно посмотрел на сидящего по стойке смирно фон Труппеля. Похоже, он был знаком с текстом послания своего начальника. Капитан цур зее был напряжен и взволнован — вон, сидит с каменным лицом и облизывает пересохшие от волнения губы.
Среди прочих предложений Тирпица было еще несколько любопытных. Во-первых, адмирал просил разрешения прислать на нашу эскадру наблюдателя из Главного Морского штаба Германской империи (читай: разведчика!), который бы «поучился у наших российских коллег новейшим приемам ведения боевых действий». А во-вторых, Тирпиц писал о «необходимости противостоять непомерной экспансии одной из морских держав, которая пренебрегает общепринятыми законами и обычаями ведения войны на море и считает себя владычицей всех морей и океанов».
«Так, ясно, — подумал я, — вот в чей огород камушек. Только, камрады, всё это пока слова. Скажем так, зондаж наших намерений. Интересно, насколько немцы искренни? Хотя англичане сейчас для них противник номер один. И любой союзник в противостоянии с Британией для них подарок небес».
Я взял со стола красную шариковую ручку и демонстративно подчеркнул несколько строк в послании адмирала Тирпица. Фон Труппель зачарованно следил за моими действиями. Как там говорится в киносериале про Штирлица — информация к размышлению?
Закончив читать письмо, я отложил его в сторонку и с улыбкой посмотрел на фон Труппеля.
— Господин губернатор, я внимательно ознакомился с посланием уважаемого мною адмирала фон Тирпица. Считаю его своевременным, особенно в свете ближайших изменений в направлении русской политики… — При этих словах фон Труппель вздрогнул и невольно подался вперед. — Как вы понимаете, — продолжил я, — невозможно с ходу дать ответы на те серьезные предложения, которые изложены в этом письме… Ибо интересы России, патриотом которой я являюсь, требуют, чтобы все мои действия в этом вопросе были согласованы с высшим руководством моей страны… Кроме того, наша эскадра обеспечена всем необходимым, а захват Фузана дал нам удобную базу с развитой инфраструктурой. Мы можем разве что поговорить об организации аукциона для продажи нашей доли военных трофеев и арестованной военной контрабанды. Этого добра у нас много, и кое-что можно было бы превратить в деньги. Их наличие упростило бы наши взаиморасчеты.
В глазах моего гостя промелькнула тень разочарования. Он явно надеялся на большее. Не понимает губернатор, что не продаемся мы ни за фунты, ни за марки. И того, что нам надо, у них пока просто нет, а то, что есть — пока не к спеху.
— Господин губернатор, вы располагаете некоторым временем? — неожиданно спросил я фон Труппеля.
Тот поначалу не понял, о чем я его спросил, а спустя несколько секунд поняв, утвердительно кивнул мне.
— Если вы не против, то я покажу вам мой флагманский корабль. Думаю, что более близкое знакомство с его возможностями должно заинтересовать вас. Кроме того, вы кое-что поймете, и нам будет легче беседовать дальше.
Фон Труппель вскочил со стула и стал горячо благодарить меня за доверие и за предоставленную ему возможность ознакомиться с одним из кораблей эскадры-победительницы…
Мы вышли на палубу ракетного крейсера «Москва». В полумиле от него лежал белоснежный флагман Восточно-Азиатской эскадры Германской империи крейсер «Ганза». Фон Труппель посмотрел на своего флагмана, потом перевел взгляд на огромные цилиндрические пусковые контейнеры ракетного комплекса «Вулкан», вздохнул и сказал мне:
— Господин адмирал, я весь внимание… Откуда мы начнем осмотр?
— Прямо отсюда, герр Оскар, — я показал себе под ноги, — можно мне вас так называть? Когда я был молодым гардемарином, у меня был друг, немец, тоже гардемарин, Иоганн Штраус. Разговаривая с вами, я как бы возвращаюсь во времена моей молодости. Кстати, и вы можете называть меня просто Виктором. Мы сейчас разговариваем с вами не как представители двух государств, а как два моряка.
Фон Труппель кивнул.
— Да, да, Виктор. Молодость-молодость, как давно это было… А ваш друг, почему он не стал адмиралом? И где он учился, может быть мы знаем друг друга?
Я выругался про себя — вот же черт, расслабился и совсем забыл, что моя молодость пришлась на восьмидесятые годы XX века… Надо как-то выкручиваться.
— Знаете, Оскар, он так и не доучился, у него умер отец, и мой друг вынужден был оставить учебу, чтобы заняться отцовским хозяйством. Иоганн был старшим в семье, а всего у его родителей было четверо детей. Надо было их как-то содержать. А жаль, я считаю, что из него вышел бы неплохой морской офицер.
— Да, печальная история, — фон Труппель сочувственно покачал головой. В этот момент мы подошли к носовой башне со спаренными 130-миллиметровыми орудиями.
Фон Труппель долго разглядывал башню, потом повернулся ко мне и спросил:
— Виктор, а почему у вас такой маленький главный калибр, всего пять дюймов? Мне кажется, что это совершенно недостаточно для крейсера вашего ранга…
— О, что вы, Оскар! Ошибаетесь, причем дважды, — рассмеялся я. — Во-первых, это не главный калибр, а, прошу прощения, как сейчас принято называть, противоминный. Главный калибр — это вон те шестнадцать наклонных труб, на которые вы смотрите с таким интересом. Внутри них — хорошо упакованная смерть для броненосных кораблей любой державы, которая посмеет начать боевые действия против России. Один снаряд выпущен — значит, осталось пятнадцать… Вторая ваша ошибка — это то, что вы считаете калибр в пять дюймов недостаточным. Скорострельность в девяносто выстрелов в минуту на двухорудийную башню создаст перед противником стену огня. Дальнобойность — тринадцать с половиной миль, снаряды фугасные и шрапнель.
— О, так именно поэтому вы могли расстреливать японцев с недоступного для них расстояния, — воскликнул изумленный фон Труппель. — Браво! Меткость ваших комендоров тоже вызывает зависть. Не хотел бы я оказаться у них на прицеле.
Удивили его и шестиствольные зенитные установки АК-630. Услышав об их скорострельности, капитан цур зее поначалу впал в ступор. Потом, придя в себя, пробормотал:
— О, майн гот, четыре тысячи выстрелов в минуту! Господин адмирал, вы не шутите? Ведь это просто невозможно! Даже пулеметы не стреляют с такой скоростью!
— Картечница Гатлинга имела похожую скорострельность, — возразил я, — а эта машина как раз берет свое происхождение от нее. Когда нужно выпустить в противника тучу мелких снарядов… ну, вы сами понимаете, что может случиться… Одна очередь разрезает миноносец как ножовкой. Не ускользнут от этой машинки и более быстроходные минные катера.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
