Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
Иоганн был родом из Котбуса. Как он сам мне говорил, среди его родни были славяне — лужичане, которых, правда, сейчас осталось в Бранденбурге совсем немного, да и большинство из них уже подзабыли свой язык. Мы стали переписываться с Иоганном. Заодно я подналег на немецкий. К счастью, моим соседом по лестничной площадке был военный пенсионер, служивший в ГСВГ во Франкфурте-на-Одере. Он-то и помог мне освоить немецкую грамматику и произношение.
Потом мы еще несколько раз встречались с Иоганном. В Варнемюнде, куда заходил наш эсминец, в Ленинграде, куда приходил сторожевик «Берлин», на котором служил обер-лейтенант цур зее Иоганн Штраус. Ну, а после октября 1990 года, когда «меченый» по-предательски сдал ГДР, всё пошло прахом… Иоганна уволили со службы, он у себя в Котбусе занялся каким-то бизнесом, хотя, как писал мне, так и не мог расстаться с тоской по морю, плеску волн и крику чаек…
Я немного расслабился, вспоминая прошлое. Но к борту «Москвы» уже подвалил германский катер, и наступило время встречать гостей. По трапу легко взбежал моложавый и подтянутый немецкий морской офицер в мундире капитана цур зее (капитана 1-го ранга — «на наши деньги»). У него были густые — «кайзеровские» — усы и небольшая бородка.
Командир «Москвы», капитан 1-го ранга Остапенко, поприветствовал гостя. Выстроенные в качестве почетного караула морские пехотинцы в «полном боевом» взяли на караул свои акээсы. Было видно, что эти парни, прозванные противником «ночными демонами», произвели определенное впечатление на наших гостей. Потом Остапенко жестом пригласил немцев следовать за собой.
Я встретил фон Труппеля на палубе у лестницы, ведущей на ГКП. Увидев мои золотые адмиральские погоны, немец вытянулся в струнку, вскинув руку к козырьку фуражки с белым верхом и браво доложил мне по-немецки:
— Эксселенц, я прибыл к вам с личным письмом моего начальника, адмирала фон Тирпица. Я хотел бы переговорить с вами лично. Где бы мы могли побеседовать?
Сопровождавший фон Труппеля господин в черном сюртуке и котелке, точь-в-точь буржуй с плакатов времен СССР, начал было переводить сказанное посланцем Тирпица на русский язык. Но я жестом остановил его, ответив по-немецки капитану цур зее:
— Я вас прекрасно понял, герр губернатор. И хотя язык Гете и Шиллера мне не родной, но полагаю, что мы еще лучше поймем друг друга, если будем беседовать с вами с глазу на глаз.
Вид у фон Труппеля был удивленный и слегка ошарашенный. Он не стал спорить и последовал за мной, оставив адъютантов и переводчика любоваться морскими красотами на палубе. Всю дорогу немец старался сохранить невозмутимый вид, стреляя глазами направо и налево не поворачивая головы. Даже в обычных переходах было много того, что вводило его в ступор, например лампы дневного света на подволоке и приборы непонятного вида на переборках. Как я понял, ему очень хотелось задать мне несколько вопросов о назначении странных устройств, с которыми ему ранее не приходилось встречаться. Но он, хотя и с трудом, сдерживал свое любопытство.
В адмиральском салоне герр фон Труппель с изумлением уставился на матово-черную плазменную панель, висевшую на стенке, а потом долго разглядывал голографическую картинку с изображением Московского Кремля.
Я предложил своему гостю присесть на мягкий диван и для начала разбулькал по маленьким серебряным стаканчикам граммов по пятьдесят «Шустовского» — подарок наместника Алексеева. Попробовав после Порт-Артурского дела представительский «Наполеон» и «Метаксу» из наших погребов, Евгений Иванович в весьма характерных выражениях высказался о том, что прогресс прогрессом, а вот благородный напиток французы делать разучились! «Мужицкий самогон-с и то приятнее!» И тут же послал на берег катер за несколькими ящиками «Шустовского».
— Прозит! — поднял вверх свой стаканчик герр губернатор. — За боевую дружбу русских и немцев, за времена Кутузова и Йорка, Барклая и Блюхера!
— Прозит! — ответил я, внутренне усмехнувшись, — понял намек фон Труппеля, ведь во времена упомянутых русских и прусских полководцев общим врагом для нас была Франция.
После того как коньячок проскользнул внутрь, а на душе потеплело, я предложил своему визави вкратце изложить устное послание главы германского военно-морского ведомства. Немец немного замялся, видимо не зная, с чего начать, но потом немного успокоился и собрался с мыслями.
— Господин адмирал, — начал он торжественно, — я хотел бы поздравить вас и всех ваших подчиненных с блестящей победой над противостоящим вам флотом Японии. Это просто бесподобно! Вы уничтожили очень сильного и храброго врага, практически не понеся при этом потерь. Вызывает удивление боевая мощь ваших кораблей. Как человек, много лет прослуживший на флоте, я признаюсь вам, что ничего похожего на ваш флагманский корабль я никогда не встречал. За последние полчаса у меня появилось множество вопросов, но я понимаю, что не на все из них вы сможете дать мне ответ… — после этих слов капитан цур зее бросил на меня лукавый взгляд.
— Господин губернатор, — ответил я немцу, — не скрою, мне очень приятно услышать от вас комплименты в адрес эскадры, находящейся под моим командованием. Да, действительно, наши усилия, общие с Тихоокеанской эскадрой, базирующейся в Порт-Артуре и находящейся под командованием наместника Алексеева, привели к тому, что нам удалось нанести поражение японскому флоту и сорвать его планы по захвату Кореи. Но враг еще не добит, и наша ближайшая задача — победоносно завершить его разгром. Когда оружие выпадет из рук побежденного противника, нужно будет сесть с ним за стол переговоров и заключить мир, в котором Россия получит полное удовлетворение за вероломное на нее нападение и за все понесенные в ходе боевых действий убытки. Я думаю, что это будет справедливо… — я оценивающе прищурился: — А как вы считаете?
Фон Труппель пристально посмотрел мне в глаза, после чего вскочил, вытянулся и почти выкрикнул:
— Победителю — лавры, побежденному — горечь поражения! Подняв меч на вашу страну, японцы не должны были забывать о том, что фортуна переменчива, и на их силу может найтись другая, большая сила. Мой император с самого начала этой войны был на вашей стороне.
— Герр губернатор, — сказал я, — я благодарен вашему монарху за то, что Германия выбрала правильную сторону в этом вооруженном конфликте. Не в пример другим европейским государствам, — а сам подумал: «Гм, а вот сейчас от него должно последовать приглашение к танцам. Ведь не для того господин губернатор отправился в путь, чтобы поздравить нас с победой и высказать свое восхищение». И я не ошибся.
Посчитав, что официальная часть завершена, фон Труппель деловито извлек из внутреннего кармана кителя письмо. Склонив голову в полупоклоне, он протянул его мне. Я развернул лист отличной мелованной бумаги и прочитал адресованное мне послание, написанное по-русски каллиграфическим почерком. Суть его заключалась в следующем.
Адмирал Тирпиц, отдавая должное мужеству и боевой выучке моей эскадры, предлагал всю возможную помощь со стороны колониальных властей Германской империи на Тихом океане. Помощь эта могла, по мнению Тирпица, выразиться в поставках нам продовольствия, воды, угля и прочего имущества, которое имеется в распоряжении германской администрации. Отдельно предлагались услуги ремонтных мастерских и заводов в портах Германской империи на Тихом океане. При этом предполагалось рассчитываться с гостеприимными хозяевами по самым льготным ценам, а при недостатке денежных средств все товары и услуги могли предоставляться нам в кредит.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
