Они направились в сторону Пласа-Кристо-де-Бурго, где в тени фикуса расположились, сонно поглядывая перед собой, местные торчки. Гаррет ходил шаркающей походкой. Поковыряв пальцем во рту, он извлек застрявшую в надетой на зубах металлической пластинке крошку ветчины. Затем выгреб из кармана пачку «Фортуна лайт».
– Хочешь тоже? – спросил Гаррет.
Себастьян помотал головой. Они сели в парке на скамейку, и Гаррет начал рассказ. Он рассказал Себастьяну о Лондоне, нарисовав при помощи дыма и слов картину незнакомого города. Себастьян почти ничего не слыхал о Лондоне.
Для него это был просто город с кучей футбольных команд, в которых у центральных нападающих свернута шея в погоне за мячом. Сейчас же Себастьян внимал рассказам Гаррета про путаницу улиц, в которых можно заблудиться, про двери, которые можно закрыть. В Лондоне, говорил Гаррет, не играет роли, чем ты занимался и откуда приехал. Единственное, что имеет значение, это – что ты собой представляешь как человек. Люди там меняют работу чуть ли не каждую неделю и называются так, как им вздумается.
– Странные люди живут в Лондоне, – сказал Гаррет. – Но чем страннее, тем лучше. Ты как бы сам себя придумываешь.
– Ну и каким ты решил придумать себя? – спросил Себастьян.
– Я буду тенором, – сказал Гаррет. – Я буду петь в театрах Вест-энда.
Он поднялся и закурил новую сигарету. Они побрели дальше по улице и вышли на Пласа-Альфальфа, где на тротуаре были расставлены красные стулья киоска «кока-колы». Возле газетного ларька они остановились.
– Найдешь дорогу? – спросил Себастьян.
– Господи, чего ж ее не найти! – Он подтянул брюки, отчего живот вывалился над кушаком. Лицо его от солнца приняло ярко-красный оттенок. Глаза казались воспаленными.
– Слушай, а это точно, что тебе еще только двенадцать лет? – спросил Себастьян.
– Абсолютно точно, – сказал Гаррет. – Модель производства семидесятого года.
Он провел рукой по волосам и скрылся в лабиринте узких улочек. Себастьян так и остался стоять, засунув руки в карманы и провожая глазами удаляющуюся крупную неуклюжую фигуру.
Спустя несколько недель Себастьян зашел в кабачок «Эль Карлочи», расположенный сразу за утлом неподалеку от дома, где он жил. В стиле заведения смешивались черты базилики, винного погребка и борделя с высокими колоннами и тяжелыми занавесями по бокам гигантских панно, которыми были украшены стены. Бар по своему виду напоминал алтарь, где десяток Дев несли неусыпную стражу, храня бутылки шерри. В этот предвечерний час за столиками было еще пусто. За стойкой сидел сам дон Карлочи и слушал плейер «Сони», заткнув оба уха наушниками. Заметив Себастьяна, он уменьшил громкость и вопросительно посмотрел на мальчика. Себастьян подошел ближе и, проглотив стоявший в горле комок, произнес:
– Мне нужна работа.
– Вот как! – отозвался дон Карлочи. – А вдруг у меня нет никакой работы?
– Тебе же ничего не стоит что-нибудь для меня придумать, – сказал Себастьян.
Дон Карлочи хмыкнул и вытащил из ушей затычки.
– Ну и что же ты умеешь делать? – спросил он Себастьяна.
– Я могу убирать, носить подносы и смешивать напитки, – предложил Себастьян.
– А не кажется ли тебе, что ты еще не дорос до такой работы?
– Может быть. Но я буду делать все, что ты скажешь.
Дон Карлочи выбрался из-за стойки, чтобы получше рассмотреть мальчика. Руки – как плеточки, не похоже, что такие руки вообще способны что-то носить.
– И когда же ты собираешься приходить? – поинтересовался Карлочи.
Себастьян замялся и переступил с ноги на ногу:
– Вот с этим у меня как раз сложно! Понимаешь, я хожу в школу, а родители не должны знать, что я работаю. Выходит, я буду приходить, когда есть время.
Дон Карлочи запрокинул голову и громко захохотал:
– То есть ты собираешься приходить на работу тогда, когда тебе вздумается? Экий ты прямодушный!
Себастьян, кивнул. Он и сам понимал, как странно звучит его предложение, однако был уверен, что оно сулит выгоду не только ему, но и дону Карлочи.
– Наверняка у тебя часто бывают разные дела, которыми тебе самому неохота заниматься, – сказал Себастьян. – Дела, для которых не нужен специальный человек на полный рабочий день, но время от времени требуется, чтобы кто-нибудь был на подхвате. Вот тут-то я тебе и пригожусь. И потом, ты же не будешь платить мне, когда я не прихожу.
– Так и быть, – сказал Карлочи, покачав головой. – Я составлю список дел, которые нужно выполнить, а ты будешь приходить и уходить, как тебе удобно.
– И чтобы родители мои ничего не узнали!
– Это пожалуйста, как тебе угодно! – сказал Карлочи. – Только не приходи, когда в баре сидит Гонзало и плетет свои байки!
Себастьян спокойно кивнул и повел плечами, поправляя сползший на спине ранец. Он ни разу не заикнулся об оплате, решив, что с этим еще успеется.
– Это же неслыханное дело, чтобы севильская молодежь стремилась найти работу, – сказал дон Карлочи. – Ты что-то задумал, на что тебе нужно скопить денег?
Себастьян поднял голову и посмотрел прямо в глаза своему будущему шефу.
– Да, – сказал он. – На путешествие.
Всю зиму Себастьян тайком проработал у дона Карлочи. Он смешивал коктейли. Он мыл полы. Он так старательно начищал лик святой Maкарены, что почти стер на нем слезы. Получку он складывал в коробку из-под обуви, спрятанную под кроватью. Понемногу коробка наполнялась втайне заработанными купюрами. Тем временем родители начали беспокоиться. Отметки у него стали хуже, после уроков он пропадал из дому, а когда они спрашивали сына, где он был, тот отделывался каким-то невнятным бормотанием. Однажды вечером домой позвонил тренер, он спросил, почему Себастьян забросил футбол. Тут уж беспокойство Терезы сменилось ужасом. Показалось ей только или действительно от сына по вечерам пахнет спиртным? И отчего он стал неожиданно пропадать в самые неподходящие часы? Положив трубку, она села у кухонного стола рядом с Гонзало. Они собирали на скатерти невидимые крошки и не спускали глаз с ровно тикающих над дверью часов. Беспокойство родителей все росло: вдруг сын начал пробовать хмельное или, еще того хуже, бегать по бабам! Когда наконец послышались его шаги, оба были уже на грани слез. Себастьян удивленно воззрился на их расстроенные лица.
– Что это вы тут сидите? – спросил он, берясь за ручку холодильника.
Гонзало поднялся со стула, но слова не шли у него с языка. Вместо него заговорила Тереза:
– Где ты был? – спросила она.
– Гулял, – ответил Себастьян.
Тереза подошла к нему и крепко взяла за плечи: – Скажи мне, где ты был!
Себастьян со вздохом закрыл дверцу холодильника:
– Подождите, я сейчас!
