Естественно, ты всегда надеешься, что обнаружишь открытый люк и карту всех помещений – как на Лиотее.
Отстегнувшись, я подождала Алекса. Наконец он глубоко вздохнул, освободился от ремней, развернул кресло, выбрался из него и надел баллоны с воздухом. Мы проверили друг у друга связь и скафандры. Когда Алекс оказался готов к выходу, я сбросила давление в челноке и открыла люк.
Мы спустились по лесенке на поверхность спутника. Под ногами хрустели песок и обломки железа. Вокруг виднелось множество отпечатков ног и следов машин, оставленных много веков назад и совершенно нетронутых.
– Последние, кто здесь был? – спросил Алекс.
– Я бы не удивилась, – ответила я. Меня больше интересовал вид части колец и двух спутников, висевших прямо над горами.
– Что-то не так, – сказал Алекс.
– Что?
Купола были темны и безмолвны. На равнине, тянувшейся до южного горизонта, не было заметно никакого движения. В небе – тоже ничего необычного. В темноте я не могла видеть лица Алекса, скрытого под шлемом, но, похоже, он смотрел на ближайший купол. Нет: мимо него, на другой купол – северный, самый большой из четырех.
Там имелась открытая дверь.
Открытая, но не в том смысле, что кто-то оставил распахнутый люк. В куполе вырезали большую дыру, и мы наверняка заметили бы ее при посадке, если бы приглядывались.
Алекс проворчал что-то насчет вандалов и гневно зашагал к куполу. Я последовала за ним.
– Осторожно, здесь низкая сила тяжести, – сказала я, когда Алекс споткнулся. Но он удержался на ногах.
– Чертовы воры. – Алекс витиевато выругался. – Как такое может быть?
Трудно было поверить, что кто-то нас опередил, – артефакты с Гидеона V никогда не появлялись на рынке, а сведений об обнаружении базы в прошлом не было.
– Видимо, это случилось недавно, – сказала я.
– В смысле – вчера?
– Может, они не поняли, что нашли. Просто вломились, огляделись и ушли.
– Все может быть, Чейз, – сказал Алекс. – Возможно, это случилось много веков назад, когда люди еще помнили о расположении базы.
Я надеялась, что он прав.
Когда археологи находят разграбленную станцию или корабль, это обычно означает, что грабители навещали эти объекты в течение нескольких столетий после окончания их активности. По прошествии определенного времени люди попросту забывают, где и что было, и объекты пропадают навсегда. Порой я думаю о том, сколько кораблей со взорвавшимися двигателями дрейфует во мраке космоса – кораблей, исчезнувших из всех реестров.
Замечу, что мы не археологи, а самые настоящие бизнесмены: мы сводим коллекционеров с поставщиками товара, а иногда, как сейчас, сами ищем товар. Мгновение назад нам казалось, что мы наткнулись на золотую жилу. Но теперь мы приближались к дыре затаив дыхание.
В стороне лежал люк, срезанный лазером и покрытый едва заметным слоем пыли.
– Это было совсем недавно, – сказал Алекс. Надо признать, что он не отличается уравновешенностью. Дома, в спокойной обстановке, Алекс – образец учтивости и сдержанности. Но вдали от человеческого общества, как, например, на этом спутнике, я иногда могу видеть, каковы его истинные чувства. Уставившись на лежащий люк, он подобрал камень и, пробормотав что-то себе под нос, зашвырнул его чуть ли не на орбиту.
Я стояла, словно школьница в кабинете директора.
– Наверное, это я виновата, – сказала я.
Внутренний люк тоже был срезан. За ним была темнота.
Алекс посмотрел на меня. Я не видела его лица за стеклом шлема, но легко представляла, что на нем написано.
– Ты о чем? – спросил он.
– Я сообщила обо всем Винди.
Винди была директором отдела по связям с общественностью разведки и моей давней подругой.
Алекс был лишь немногим выше меня, но сейчас, казалось, он прямо-таки навис надо мной.
– Винди никому бы не сказала.
– Знаю.
– Ты разговаривала с ней по открытому каналу?
– Угу.
Он вздохнул:
– Чейз, как ты могла?
– Не знаю, – я едва не расплакалась. – Не думала, что с этим будут проблемы. Мы говорили о чем-то другом, просто случайно так вышло…
– Не смогла удержаться?
– Вроде того.
Алекс поставил ботинок на крышку люка и толкнул ее, но та даже не шевельнулась.
– Что ж, – сказал он, – теперь уже ничего не поделаешь.
Я расправила плечи – «расстреляй меня, если тебе от этого станет легче».
– Больше такого не случится.
– Ладно, – вздохнул Алекс. – Давай посмотрим, что они там наворотили.
Он двинулся вперед.
Купола соединялись между собой туннелями. Под землю вели лестницы. В таких местах всегда жутковато: свет исходит только от наручных фонарей, вдоль переборок гоняются друг за другом тени, и все время чудится, будто что-то движется на самом краю поля зрения. Я читала, как на Казимира Кольчевского в таком вот месте напал робот-охранник, которого он по неосторожности активировал.
Вандалы были беспощадны.
Мы прошли через служебные помещения, тренажерный зал, жилые каюты, кухню и столовую. Везде ящики были вытащены, а их содержимое вывалено на пол, шкафы – вскрыты или разломаны. Разграблено все подчистую. Не осталось почти ничего, что могло бы пойти на продажу или заинтересовать какой-нибудь музей. Мы осторожно пробирались мимо осколков стекла, дисков с данными, опрокинутых столов. Одежда порой сохраняется в вакууме удивительно долго, но мы нашли лишь несколько предметов: все они сильно пострадали от содержащихся в материи химических веществ или совсем не представляли интереса. Происхождение пуловера или рубашки не имеет особого значения, если только их не носил легендарный генерал или драматург. Но комбинезон, на котором обычно имеется нарукавная нашивка или сделанная по трафарету надпись на кармане – например, «БАЗА ГИДЕОН», – вещь довольно ценная. Мы нашли только один, сильно потрепанный. Надпись – выполненная, естественно, селианскими символами – обрамляла высокую и узкую вершину.
– Эмблема станции, – сказал Алекс.
Командный центр тоже обчистили, забрав все электронное оборудование: чтобы до него добраться, со стен сорвали панели. И опять вандалы стремились найти детали с маркировкой базы. Все остальное, похоже, просто выдергивали и швыряли на пол.
К концу осмотра Алекс был в ярости. Во всех четырех куполах и сети подземных помещений картина была той же самой. На фоне всеобщего хаоса встретилось лишь одно исключение – заваленная мусором кают-компания. Пол в ней усеивали проекторы, ридеры и кристаллы с данными. Информация из них исчезла давно – она явно не могла храниться шесть столетий. В одном углу лежали разбитый графин и куски льда, в другой затащили надорванный ковер. Однако посреди помещения стоял маленький столик, а на нем лежала раскрытая книга, призванная оказаться под рукой у каждого, кто сядет в одинокое кресло.
