А это, оказывается, был конец.
А моя лучшая подруга Лера меня об этом сто раз предупреждала. Почему-то мой Андрюша Веснин с самого начала ей не понравился.
– Он тебе совсем не подходит, – сказала она в тот вечер, когда я их познакомила, – посмотри на него, это же самовлюбленный эгоист. А тебе, Кашеварова, нужен романтик.
– Мне нужен он, – жестко сказала я тогда. – И давай оставим эту тему.
Лера, вздохнув, пожала худенькими плечами.
И вот теперь выяснилось, что она права.
Права!
Прошло всего полгода, а мой «самовлюбленный эгоист» умудрился влюбиться в бизнесвумен с отбеленными зубами. Я же…
Я же осталась одна.
* * *
И вот я в Северном Бутове, в халупе, принадлежащей моему приятелю-холостяку, который скоро вернется из командировки и предъявит законные права на холостяцкую территорию.
Это были самые отвратительные двадцать четыре часа за все мое существование. Я словно дополнительную жизнь прожила – и была та жизнь бурной и горькой, как мелодрамная киноэпопея на быстрой перемотке. Вот что я успела сделать.
1. Купить в супермаркете трехлитровую бутыль сухого вина и под сентиментальные напевы Мэрайи Кэри напиться до состояния «Э-эх, прокачу!».
2. Садовыми ножницами коротко обрезать свои каштановые, вполне сносные кудри, ужаснуться по этому поводу, горько всплакнуть, стоя перед зеркалом.
3. Сбегать в ближайшую парикмахерскую и своим внешним видом довести до полуобморока местный персонал, дыхнуть винными парами на вежливую стилистку и настойчиво требовать модную стрижку в стиле Холли Бэрри.
4. Выслушать тысячу причин, почему моя самодельная стрижка исправлению не подлежит, и согласиться– о ужас! – на «изящный полубокс».
5. Выяснить, что под вкрадчивым определением «изящный полубокс» скрывается моя наголо выбритая голова. Поверить невозможно – я впервые в жизни имела возможность видеть свой лысый череп. Зрелище это, поверьте, не для слабонервных – кожа синяя и какая-то бугристая. Я была похожа не на стильную копию Шинед О’Коннор, а на тифозного детдомовца.
6. Торжественно решить уйти в монастырь.
7. Торжественно решить соблазнить какого-нибудь олигарха, выйти за него замуж и приехать в гости к Веснину на белом «Шевроле». К тому времени его, само собой, уволят, а бизнес так называемой Эльвиры погорит. Конечно же я одолжу им сто долларов, я же добрая.
8. Вернуться домой, обзвонить всех своих подруг и сообщить о том, что Андрюша Веснин женится на PR-директоре (или директрисе?) с театрально выверенным именем Эльвира.
9. Мимоходом сообщить подругам о том, что я постриглась наголо и собираюсь сделать на черепе татуировку в виде огнедышащего дракона, потому что такая картинка наверняка придаст мне уверенности. К слову сказать, никто из подруг мне не поверил.
10. Мужественно решить изменить всю свою жизнь– начиная с гардероба и заканчивая восприятием действительности. Боюсь, придется начинать с покупки парика.
11. Еще раз всплакнуть над фотоальбомами.
12. Решить, что я – полный ноль. Посудите сами – что может быть хуже заплаканной, наголо остриженной брошенной женщины? Которой к тому же неделю назад исполнилось целых… целых двадцать шесть лет!!!
Два дня и две ночи утешала меня моя верная Лера. Она суетилась вокруг меня так, словно я была смертельно больна (в принципе это было не так далеко от истины). Она варила для меня переслащенное какао, приносила из видеопроката какие-то дурацкие комедии. Лучше бы она этого не делала – всем ведь известно, что идиотские голливудские фильмы в карамельно-розовых тонах обычно заканчиваются свадьбой. Свадьбой! Я смотрела, как загорелые улыбчивые люди на телеэкране обмениваются кольцами, и беззвучно плакала.
– Не реви, Кашеварова, – умоляла Лерка, – а то, глядя на тебя, я сама начну рыдать.
– Тебе легко говорить.
– Ты что, мать? Жизнь только начинается. И тебе очень идет такая прическа.
– Прическа? – вскричала я, хлопнув ладонью по собственной макушке (мой жест сопровождался звучным шлепком). – И это ты называешь прической?
– Но тебе действительно идет, – испуганно оправдывалась Лера, – хочешь, я сбегаю в гастроном за тортиком?
– Никаких тортиков. Мало того, что я лысая, не хватало мне еще наесть жирную задницу.
– Ты сейчас столько калорий тратишь, – вздохнула Лера, оглядывая в настенном зеркале собственную филейную часть.
Если честно, мы обе – и я, и Валерия – были довольно субтильными. При росте почти метр восемьдесят я ношу сорок шестой размер (правда, мечтаю похудеть до сорок четвертого, но теперь это все мелочи жизни по сравнению с тем, что со мной произошло).
– Пусть тебя бросит любимый, тоже похудеешь, – буркнула я.
Я знала, что это было нереально. Потому что любимого у Леры не было, были только многочисленные любовники. Впрочем, об этом я расскажу вам немного позже.
– Я сама бросаю своих мужчин, – вздохнула Лера, – ты же знаешь, что у меня никогда в жизни не было серьезных отношений. Наверное, я просто не создана для семейной жизни и всех сопутствующих этому интриг.
– Подожди еще, влюбишься и изменишь свою точку зрения. Надеюсь, что твой любимый не окажется подлецом. И никогда не познакомится с директрисой PR-агентства, – я почувствовала, как глаза снова наполняются едкими слезами.
Как только Лера не пыталась развеять мою тоску! Мы гадали на кофейной гуще (ничего хорошего гуща не сулила, на дне чашки мне все виделись какие-то страшные предзнаменования), мы играли в шахматы (это был лишний способ убедиться, что ко всему прочему я еще и не интеллектуал: мне ни разу не удалось выиграть), мы проводили ночи за горячими философскими спорами и в итоге пришли к выводу, что мужчины – это низшая раса.
– Надо во всем искать позитивный элемент! – Лера самозабвенно учила меня жизни.
– И какой же позитивный элемент в моей ситуации? Мне надо забрать у Веснина вещи, а я даже не могу показаться ему в таком виде.
– За вещами могу съездить и я.
– О нет. Я хочу, чтобы он видел, до чего он меня довел.
– Это ему только польстит, – вздохнула Лера, – все мужики такие. И ничего с этим не поделаешь.
– Так, ты что-то говорила про позитивный момент.
– Ну… это самое… – Лера как-то разом растеряла все свое красноречие. – О, придумала! Ты можешь начать новую жизнь!
– Эх, Лера, – устало вздохнула я, – когда начинаешь новую жизнь, надо хотя бы четко представлять, в чем будет выражаться эта новизна. Иначе ничего не получится.
* * *
Ненавижу натуральных блондинок.
Кажется, я уже упоминала об этом вскользь. Это правда. Терпеть их не могу. По-моему, от них одни неприятности. Естественно, когда-то я и сама пыталась стать одной из них. Мне казалось, что я выгляжу неплохо, что-то вроде Гвинет Пэлтроу – хотя, я, конечно, немного полнее. Но однажды кто-то (кажется, это был телеоператор Мишаня) сказал мне: «О, блондинки! Зачем вы красите корни своих волос в черный цвет?» Тогда я и решила вернуться к натуральному колеру – молочный шоколад.
