Рамзес не настаивал.
Его мать была единственным человеком, который мог повернуть ход истории и освободить его от тяжкой ноши, но Туйа оставалась верной покойному царю и не меняла своей позиции. Какими бы ни были его сомнения и мучения, Рамзес должен был пройти свой собственный путь.
Серраманна, начальник личной стражи Рамзеса, больше не покидал крыло дворца, где жил будущий царь Египта. Назначение сарда, бывшего пирата, на эту доверенную должность вызвало много пересудов, никто не сомневался, что рано или поздно этот гигант с завитыми усами предаст сына Сети.
Ныне никто не мог войти во дворец без его разрешения. Великая супруга фараона приказала гнать любого чужака и, не колеблясь, применять в случае необходимости оружие.
Когда отголоски спора достигли его ушей, Серраманна вышел в коридор, предназначенный для посетителей.
— Что здесь происходит?
— Этот человек хочет пройти в покои, — ответил стражник, указывая на бородатого колосса с шевелюрой, спадающей на широкие плечи.
— Кто ты? — спросил Серраманна.
— Еврей Моис, друг детства Рамзеса и строитель на службе фараона.
— Что ты хочешь?
— Обычно Рамзес не закрывает передо мной двери!
— Сегодня эти вопросы решаю я.
— Правитель является узником?
— Вопросы безопасности обязывают… Цель посещения?
— Это тебя не касается.
— В таком случае возвращайся откуда пришел и больше не приближайся ко дворцу, иначе я прикажу схватить тебя.
Понадобилось четыре стражника, чтобы удержать Моиса.
— Уведоми Рамзеса о моем присутствии — или пожалеешь!
— Твои угрозы мне безразличны.
— Мой друг ждет меня. Ты можешь это понять?
Долгие годы пиратства и множество жестоких битв развили в Серраманне безошибочное чувство опасности. Несмотря на физическую силу и громкие слова, этот Моис показался ему искренним.
Рамзес и Моис обнялись.
— Это больше не дворец, — воскликнул еврей, — а крепость!
— Моя мать, моя жена, мой личный секретарь и еще некоторые опасаются худшего.
— Худшего… Что это значит?
— Покушение.
На пороге приемной правителя, выходящей в сад, дремал огромный лев Рамзеса, между его передних лап лежал Неспящий, золотисто-желтый пес.
— Чего же бояться с этими двумя?
— Нефертари убеждена, что Шенар не откажется от возможности править.
— Захватит власть до погребения Сети… Это совсем на него не похоже. Он предпочитает действовать в тени и полагаться на время.
— Как раз времени ему сейчас и не хватает.
— Ты прав… Но он не решится выступить.
— Да услышат тебя боги, Египет ничего от этого не выиграет. Что говорят в Карнаке?
— Недовольные много перешептываются за твоей спиной.
Под началом распорядителя работ Моис работал надзирателем над огромным строительством в Карнаке, где Сети начал сооружение огромной залы с колоннами, прервавшееся со смертью фараона.
— Кто шепчет?
— Жрецы Амона, кое-кто из знати, визирь Юга… Твоя сестра Долент и ее муж Сари поддерживают их. Они с трудом выносят ссылку, в которую ты их отправил, в такую даль от Мемфиса.
— Этот презренный Сари, разве он не пытался избавиться от меня и от Амени, моего личного секретаря и нашего друга детства? После подобного проступка для него и сестры ссылка в Фивы — это весьма легкое наказание.
— Такие ядовитые создания могут жить лишь на Севере, на Юге, в Фивах, они задыхаются от злобы. Ты должен был назначить им настоящее наказание.
— Долент — моя сестра, Сари — мой воспитатель и наставник.
— Разве должен фараон оказывать послабление своим близким?
Рамзес был задет за живое.
— Я еще не являюсь им, Моис!
— Тебе, однако, приходится выслушивать жалобы и заставлять правосудие идти своим чередом.
— Если моя сестра и ее муж перейдут границы, я так и сделаю.
— Мне хотелось бы верить тебе, но ты не имеешь представления о злобном нраве твоих врагов.
— Я оплакиваю своего отца, Моис.
— И ты забываешь о своем народе и своей стране! Ты думаешь, Сети одобрил бы такое бездарное поведение?
Если бы Моис не был его другом, Рамзес ударил бы его.
— Должно ли сердце правителя быть черствым?
— Как человек, закрывшийся в своем горе, каким бы оправданным оно ни было, сможет править? Шенар пытался подкупить меня и настроить против тебя. Теперь ты лучше понимаешь опасность?
Разоблачение ошеломило Рамзеса.
— Твой противник вооружается, — продолжил Моис. — Выйдешь ты наконец из оцепенения?
3
Мемфис, экономическая столица страны, расположенная на стыке Дельты и долины Нила, пребывал в летаргическом сне. У причалов «Доброго пути» большая часть купеческих кораблей стояла на приколе, поскольку всякая торговая деятельность замерла на время семидесятидневного траура, а в домах знати не устраивали пиры.
Смерть Сети повергла большой город в состояние шока. Во время его царствования началось процветание, но в глазах крупных купцов оно было хрупким до такой степени, что слабый фараон мог сделать Египет снова уязвимым. Кто сможет сравниться с Сети? Шенар, его старший сын, был бы хорошим управляющим, но властитель уже будучи больным предпочел ему молодого и вспыльчивого Рамзеса, великолепное сложение которого более пристало соблазнителю женщин, чем главе государства. Самые прозорливые допускали возможность ошибки и, как и в Фивах, шептались о том, что Сети назначил преемником не того сына.
Шенар в нетерпении мерил шагами приемную залу жилища Мебы, министра иностранных дел. Мебе было лет шестьдесят, но выглядел он хорошо: статный, уверенный в себе старик с лицом человека, умеющего скрывать свои чувства. Враг Рамзеса, он поддерживал Шенара, чьи политические и экономические идеи казались ему превосходными. Открыть большой средиземноморский рынок, завязав максимум новых торговых союзов, даже поступившись для этого некоторыми традиционными принципами, разве не в этом будущее? Лучше продавать оружие, чем брать его в руки.
— Он придет? — спросил Шенар.
— Он на нашей стороне, успокойтесь.
— Мне не нравятся подобные типы, они меняют свое мнение подобно ветру.
Старший сын Сети был невысоким склонным к полноте мужчиной с круглым лицом и толстыми щеками, пухлые губы сластолюбца выдавали любовь к хорошей еде, маленькие карие глазки постоянно бегали. Как все грузные люди, он ненавидел солнце и физические упражнения. Елейность и отсутствие настойчивости в его голосе подменяли спокойствие и беспристрастность, которых он был лишен.
