В стратегическом смысле царства Западного края имели большую ценность для противостояния Сюнну, ибо, взяв их под контроль, можно было угрожать этому государству с фланга. Стоило подумать и об использовании военной силы этих царств для непосредственных ударов по Сюнну. Кроме того, группа этих маленьких, затерянных в пустыне стран была родиной многочисленных диковинных драгоценностей. Там находили яшму и янтарь. Там были золото, серебро, медь. Там имелись соль, перец, виноградные вина. Там водились лошади, буйволы, слоны, павлины, носороги, львы. Там богато плодоносили фруктовые деревья и в изобилии произрастали пять злаков.[12]Установив торговые отношения с этими странами, можно было бы хотя бы частично поправить финансы Ханьской империи, истощенные войнами с Сюнну. Особенно заманчивой представлялась У-ди, который страдал от нехватки лошадей, идея восполнить их недостаток за счет благородных скакунов, которых разводили в царстве Давань (Фергана).
У-ди узнал также названия нескольких больших стран, находившихся за царствами Западного края. Безусловно, он не мог сказать, где в точности находятся Кангюй (Канцзюй),[13]Аньси (Парфия),[14]Шэньду (Индия), но знал, что это огромные державы, земли которых, несомненно, изобилуют несметными сокровищами. Особенно заинтересовался У-ди жаркой страной под названием Шэньду (Индия), лежавшей в нескольких тысячах ли к юго-востоку от Дася (Бактрии).[15]Услышав, что туда можно добраться, не подвергая себя угрозам со стороны сюнну, а жители этой страны готовы обменивать сокровища, которые она рождает, на товары из Хань, У-ди выказал большую заинтересованность в этом царстве.
В 122 г. до н. э. Чжан Цянь по приказу У-ди во второй раз отправился в Западный край. На этот раз его миссия состояла в том, чтобы достичь Индии и попытаться установить с ней торговые отношения. Однако в пути Чжан Цянь был задержан «юго-западными варварами» и, не достигнув поставленной цели, вернулся обратно.
В следующем году Чжан Цянь в третий раз отправился в Западный край. Незадолго до этого ханьская армия атаковала сюнну и захватила окрестности города Дуньхуан,[16]который до того входил в сферу влияния кочевников. Обретя контроль над трактом, который вел в Западный край, У-ди решил не упускать открывшихся возможностей и попытаться впервые в истории установить дружественные отношения со здешними государствами. С этой целью Чжан Цянь был снова направлен в «варварские» земли. Произошло это в 121 г. до н. э.
Жители Лоуланя впервые увидели ханьские войска во время третьего похода Чжан Цяня в Западный край. В тот день в маленькой, обнесенной стенами крепости на берегу озера Лобнор все было вверх дном: после получения известия о продвижении ханьских войск здесь воцарилась невиданная сумятица. Несколько тысяч лошадей и верблюдов, которые обычно паслись у стен крепости, загнали внутрь, все семь крепостных ворот крепко-накрепко заперли. Во всех важных пунктах на стенах цитадели были расставлены вооруженные люди.
С крепостных стен можно было видеть спокойную поверхность озера Лобнор, напоминавшую развернутый рулон синей ткани. Соленая вода озера обычно приходила в бурное волнение от любого ветерка, и потому сегодняшняя тишь отзывалась в сердцах людей страхом и беспокойством. Вода, зеленая у берега, вдали от него набирала густую синеву. На северном берегу озера, далеко, насколько можно было видеть с крепостных стен, тянулась полоса густого леса. В основном там росли тополя, но среди них лентами проходили заросли тамарисков и других кустарников, которые все вместе складывались в сложную природную ткань с узором из неровных полос. Южный берег озера сплошь зарос мискантом и разными видами тростника. В озеро впадало несколько больших и малых рек, но заросли обступали их столь густо, что увидеть текущую воду можно было, только подойдя к ней вплотную.
Вообще окрестности крепости изобиловали водными путями. Словно ячейки плетеной сети, они покрывали всю землю на много ли вокруг, исключая лишь северный берег озера с его поясом густого леса. Между реками и протоками тянулись возделанные поля. Были среди водных путей и рукотворные каналы, но по большей части они представляли собой следы древних рек. По этим высохшим руслам к Лоуланю подводилась вода реки Тарим, протекавшей на расстоянии одного ли от города.
Итак, строго говоря, Лоулань представлял собой крепость, расположенную среди плодородных земель дельты реки Тарим. С одной стороны к ним примыкала пустыня, с другой стороны — берег озера Лобнор.
По северному берегу реки Тарим шла дорога. С крепостных стен большая часть реки была не видна, поскольку ее скрывала полоса густой растительности, и только в одном месте вода смутно виднелась сквозь синее марево. Несколько лет назад протяженная река в этом месте изменила свое течение и ее берега здесь еще не успели порасти кустарником. Иными словами, на этом отрезке и берег реки, и идущая вдоль него дорога были лишены растительности и находились прямо под лучами палящего солнца…
Людям, стоявшим на крепостных стенах Лоуланя, было видно, как по проглядывавшей вдалеке дороге тянется длинная шеренга людей и животных, которые отсюда казались крохотными, словно бобы. С той минуты, как люди и животные выходили из густого леса и до момента, когда они снова скрывались в чаще, проходило весьма много времени. Трое мужчин, выбранных за свою способность хорошо видеть вдаль, с высоты крепостных стен подсчитывали число людей и животных в цепочке. Другие люди громкими голосами поминутно передавали эти сведения под стены крепости, а оттуда — на главный наблюдательный пункт. Такая система передачи данных из уст в уста позволяла постоянно следить за действиями ханьских войск.
В крохотных глазках сухощавого 78-летнего старца, лучшего наблюдателя царства, отразились триста человек и примерно вдвое большее число лошадей; он также насчитал в караване до десяти тысяч волов и овец. Когда старик понял, что около половины лошадей несут на своих спинах тяжелые тюки с поклажей, то прежде напряженное выражение его лица заметно смягчилось, ибо отражавшийся сейчас в глазах наблюдателя ханьский отряд никак не мог иметь перед собой боевых целей.
