— Придешь через четверть часа, поможешь мне умыться, — велел он.
Слуга поклонился, подобрал валявшееся на полу запачканное кровью полотенце и вышел.
Себастьян нахмурился; теперь он начинал немного лучше понимать, почему баронесса и принцесса Анхальт-Цербстская так настаивали, чтобы он приехал в Россию. Предстояла жестокая, даже кровавая битва. У русских коронация редко когда происходила мирным путем, и Себастьян хранил в памяти рассказы баронессы о страшных страницах истории Романовых. Когда Петр Великий и его брат Иван были названы наследниками трона, стрелецкий полк взбунтовался против предполагаемого заговора с целью отстранить от правления их покровительницу, регентшу Софью. Последовала кровавая резня: разъяренная толпа вытащила из дворца одного из дядьев наследников и зарубила топором. Та же участь постигла и друга Петра, Артамона Матвеева, изрубленного на куски прямо на глазах молодого человека. Без сомнения, Петр, хотя его и называли Великим, после этих событий потерял рассудок, потому что и он, охваченный губительным безумием, подверг пыткам, а затем и убил собственного сына Алексея.
Себастьян налил себе чаю.
«Эта династия плохо кончит, — подумал он. — Проклятие детоубийства не смывается. Убить собственного сына — смертный грех».
Итак, в данный момент сторонники Екатерины нуждались в многочисленных союзниках. А в России, разумеется, таковых нашлось бы не слишком много. Вряд ли кто из влиятельных особ решится бросить вызов политике Елизаветы. Она, фанатично преданная памяти отца, Петра Великого, и неустанно пекущаяся о продолжении династии Романовых на троне, считала, что великий князь Петр, Романов по линии своей матери Анны, должен взойти на трон, когда ее самой уже не будет. Вот и все! Но очевидно, что претендент не устраивает ни принцессу Анхальт-Цербстскую, ни ее дочь, ни братьев Орловых.
В дверь постучали.
— Теперь вода в самый раз, — сообщил Василий. — Граф желает, чтобы я помог ему умыться?
Застигнутый врасплох, Себастьян проглотил последнюю виноградину, налил себе еще полчашки чая и ответил:
— Да. Через пять минут.
Себастьян прошел в небольшую комнатку, служившую туалетной, куда Григорий Орлов велел поставить — специально для него — стул с отверстием, и вновь погрузился в размышления. Вот какой вывод можно было сделать после этого памятного вечера у великого князя: супружеская пара Петр — Екатерина представляла собой бомбу, которая грозила взорваться сразу после коронации.
Себастьян поднялся, чтобы приоткрыть круглое слуховое окно и проветрить комнатушку, затем поспешно закрыл его: московский воздух в октябре 1761 года был сырым и холодным. Он позвал Василия и, сняв с его помощью халат, уселся на низкий табурет, стоявший прямо в широкой плоской лохани. Василий стал обливать графа теплой водой.
— У вас нет ни царапины, — с восхищением проговорил Василий.
— Полагаю, у тебя тоже, — заметил Себастьян с сарказмом.
— Нам, господин граф, не полагается вмешиваться, когда господа дерутся.
Ничего себе! Так, стало быть, нападающие были из благородных? Интересно, откуда этот болван знает?
— Как себя чувствует наш хозяин?
— Я только что слышал его голос. Вроде весел и бодр, слава богу.
— Известно, кто были эти негодяи?
— Да, утром приходила полиция, она их опознала. Это были князь Меншиков и его брат, а еще барон Лефорский. Говорят, они были пьяны.
«Удивительно, как ловко пьяницы могут карабкаться по стенам домов ради заурядного убийства!» — подумал Себастьян. Но вступать по этому поводу в дискуссию с Василием он, разумеется, не собирался.
Пока Себастьян намыливал грудь, слуга вымыл ему спину, сполоснул и вытер. Затем, закутавшись в махровую простыню, Себастьян вернулся в спальню, удобно устроился в кресле и отдал себя в руки призванного цирюльника.
Да, эта парочка представляла собой взрывную смесь, которая вскоре должна была рвануть. Всем это было известно, кроме главных заинтересованных лиц. Единственный ребенок, да еще после десяти лет брака! К тому же великая княгиня явно не была склонна к тоске, и хотя Себастьян не улавливал смысла замечаний, которыми она обменивалась с красавцем Григорием после ужина, в то время как великий князь разглагольствовал возле камина, тон не оставлял сомнений в их близких отношениях.
Пока Василий протирал графу лицо куском тонкой материи, смоченной одеколоном, Себастьян поймал себя на том, что улыбается: источник благосостояния братьев Орловых не являлся для него тайной.
Наконец Себастьян оделся. Он приготовился уже спуститься вниз, чтобы узнать новости, когда в дверь вновь постучали. Граф пошел открывать. На пороге стояли Алексей, Владимир и Федор. Они по очереди, не говоря ни слова, сжали его в объятиях.
— Брат! — произнес Алексей, смущенно улыбаясь. — Брат!
Федор взял руку Себастьяна, приложил ее к своему сердцу и сверху прикрыл собственной ладонью.
— Как Григорий? — спросил Себастьян.
— Ему лучше. Он оделся и ждет вас внизу.
— Не хотите ли немного прогуляться? — спросил граф Григорий Орлов, сидя в большой гостиной, где слуга как раз разводил огонь.
Этот непринужденный вопрос застал Себастьяна врасплох. Он еще раз внимательно посмотрел на собеседника: двадцать семь лет — уже вполне зрелый мужчина, прекрасно сложенный, излучающий энергию. Здоровый цвет лица, взгляд покорителя сердец, чувственный рот. Роскошная грива черных как смоль волос, собранных в длинный хвост. Горделивая походка, белые шаровары, заправленные в высокие черные сапоги, красная куртка с золотыми пуговицами в обшитых шнуром петлицах, накинутая на плечи беличья шуба. Глядя на то, как он улыбается, никому бы в голову не пришло, что каких-нибудь несколько часов назад этот молодец рисковал жизнью. Не приходилось сомневаться: Григорий Орлов вполне был способен отвлечь великую княгиню от странноватого мужа.
— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался Себастьян.
— Прекрасно. Цирюльник уверяет, что недели через две рана полностью затянется. Я велел отнести в казармы записку, предупредить, что я не появлюсь там пару дней. Так что у меня будет возможность видеться с вами почаще. Вот почему я и решил предложить вам эту прогулку.
Он пристально смотрел на Себастьяна:
— Глядя на вас, такого изящного и элегантного, трудно поверить, что в бою вы столь ловки. Я обязан вам жизнью.
— Я всего лишь отблагодарил вас за гостеприимство, — улыбнулся Себастьян.
— Подумать только! — вскричал Григорий. — Этот дьявол решил меня убить. Рана, которую вы нанесли ему в предплечье, позволила мне его прикончить. А эта ваша шутка!
— Какая шутка?
— Когда вы выкинули мерзавца в окно!
Приступ смеха, видимо, вызвал боль, потому что Григорий, скривившись, схватился за плечо.
